По ушам мне ударил громкий выстрел, а одновременно с этим, или даже чуть раньше, рёбра пронзила неимоверная боль. Пуля. Неподалёку от меня, метрах в тридцати стоял немолодой мужчина, одетый в лохмотья, и направлял на меня странного вида ружьё. Он словно прикидывал, потребуется ему второй выстрел, или же можно доделать всё ножом, а потом нести семье вкусную добычу. Зря раздумывал. Кольчуга от пули помогает плохо, но под ней были два слоя прочной кожи, а между ними кевлар. Рёбра, скорее всего, сломаны, но жить я буду. А он вряд ли.
Прилетевшая стрела пробила ему голову насквозь. Одичавший житель руин рухнул замертво, а из-за камней выскочил молодой тощий парень, который попытался поднять упавшее ружьё. Не успел, оказавшийся рядом Комод одним движением сильных рук свернул ему шею. Вроде, больше никого. Обыскав трупы, мы разжились всё тем же ружьём. Самопал имел вид двустволки с вертикальным расположением стволов. Заглянув в них, я увидел, что стволы нарезные, а кроме того, бросалось в глаза, что прут, в котором высверлили ствол, выкован кустарно и грубо из стали в форме восьмигранника. Калибр был миллиметров двенадцать, патрон имел латунную гильзу бутылочной формы с небольшой закраиной, пуля безоболочечная, грубо отлита из свинца. Всего патронов нашлось шесть, да ещё один в стволе, который стрелок так и не решился использовать. Сам убитый имел вид вполне человеческий. На вид лет пятьдесят, борода, шрамы на голове, обветренное загорелое лицо, выцветшие лохмотья, бывшие когда-то камуфляжной курткой.
Второй погибший, надо полагать, был сыном первого, родившимся уже после Катастрофы. Лицо его почти не пострадало от мутаций, вполне человеческий вид, в котором угадывались отцовские черты. А вот остальное его тело вызывало оторопь. Одет он был в душегрейку из меха неизвестного животного, на спине виднелся горб, который при ближайшем рассмотрении оказался третьей рукой. Маленькая, высохшая, но всё же рука. Зато две другие были длинными, ниже колен и перевиты мускулами, которые, опять же, были расположены не так, как у человека, да вдобавок руки его сгибались в обе стороны.
Бармен вынул фотоаппарат и подробно сфотографировал все отличия. А нам оставалось только идти дальше, благо, теперь, с трофейным огнестрелом наша обороноспособность возросла.
Провал мы преодолели по двум стальным швеллерам, которые выкопали из руин. Никому они уже не нужны, цивилизация угасла и металл не находит применения.
Дальше шли уже без приключений, очередная группа руин порадовала нас стальной дверью в давно заброшенное убежище. Дверь проржавела так сильно, что через пару лет должна была рассыпаться в труху. Но пока она свою функцию выполняла. Бармен, щёлкнув прибором, взялся за ручку, дверь с недовольным скрипом проржавевших петель приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить человека. Все пятеро ввалились в бар, на ходу сбрасывая надоевшие средневековые шмотки.
В заведении было тихо, пять человек за одним столиком спокойно пили пиво и о чём-то негромко беседовали. Помощник Бармена, чьего имени я не помнил, исправно заменял его за стойкой.
— Часа два посидите, чтобы последствия облучения прошли, — напомнил Бармен, потом повернулся к своему заместителю, — водки им сделай.
Бармен выскользнул в боковую дверь, видимо, отправился докладывать, а мы сели за стол, где уже стояла литровая бутылка Абсолюта и стаканы. Расторопный парень уже собирал закуску.
— Парни, — спросил из-за соседнего столика Глобус, который в последнее время дневал и ночевал в баре, — кого?
— Чекиста, — выдохнул Комод, потом взял бутылку, но, немного подумав, поставил её на место.
Бармен вернулся примерно через час и сразу с тревожным видом оглядел зал. В воздухе висело напряжение, все присутствующие сидели за большим столом и смотрели на него. Бутылка водки на столе стояла нетронутая.
— Что-то случилось? — спросил он, гладя нам в глаза.
— Случилось, — подтвердил Глобус.
— Бармен, — я смотрел ему в глаза, он не отводил взгляд, — мы всё понимаем, мы помним правила, мы все с ними согласились, но теперь другое, совсем другое.
Он молчал.
— Открой лабаз, дай нам нормальные стволы, броню, ночники, взрывчатку, потом выведи в тот мир, ничего больше. За подлость нужно наказывать.