Дело, которое вел Журавлев в Красноярске, привело к аресту видных деятелей органов и партии: бывшего зам. начальника УНКВД Крестьянкина, СПО НКВД Бузулукова и начальника кадров Тухамовича, второго секретаря Голюдова. Последний был арестован 24 июня и дал показания на первого секретаря Акулинушкина, арестованного персека Восточно-Сибирского крайкома Разумова, на главного государственного арбитра СССР Ф. Голощекина, а также на их сговор с Бухариным и Рыковым. Голюдов прямо свидетельствовал, что Рыков и Бухарин называли ему лидера правотроцкистской организации Павла Постышева.
Первого секретаря крайкома Павла Акулинушкина арестовали 9 июля, против него набралось достаточно показаний, хотя сам он в течение месяца отказался сотрудничать со следствием. 11 июля в центральной газете «Правда» появится статья собкора Петра Синцова, в которой было сказано:
«После августовского процесса над троцкистско-зиновьевской бандой массы партийных и непартийных большевиков Красноярского края поднялись на решительную борьбу с врагами народа. А руководители крайкома, как ни странно, всячески усыпляли революционную бдительность партийных организаций. Такая линия крайкома особенно наглядно сказалась в деле Субботина, бывшего начальника Красмашстроя.…Руководители крайкома явно покрывают врагов… На место разоблачённых врагов руководители крайкома, как правило, посылает новых врагов… Все эти факты говорят о том, что руководители Красноярского крайкома сошли с партийных рельсов и потому не пользуются в партийной организации доверием».26
Во многом именно настойчивость корреспондента «Правды» привела к вскрытию этой преступной группы. Выяснилось, что руководители крайкома с самого начала были настроены против политики Сталина, поощряли кулацкие восстания против политики коллективизации. После этого Журавлев вместе с арестованными и их показаниями выехал в столицу, где его принял новый глава IV (Секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД Михаил Литвин.27 Тут и начинается затирание важных деталей следствия.
Литвин поставил под сомнение собранные показания на Голощекина и Постышева, обвинил Журавлева в подтасовке показаний, нарушении методов следствия и отстранил его от ведения следствия. Журавлев настаивал на своей правоте и достоверности своих показаний. Эти показания арестованных не были приняты во внимание и они отказались от них. ЦК тогда так и не узнало о материалах против Голощекина и Постышева. Литвин разумеется, действовал не по своей инициативе, он прикрывал важную фигуру Постышева из группы правых, выше которой по структуре был только центр правых, то есть Ежов и Евдокимов. Голощекин также был очень близок к Ежову, во время работы в Казахстане в 1925 г. Ежов жил у Голощекина в квартире и имел с ним педерастийную связь. Этот факт помогает объяснить, как легко потом Федор Конар мог завербовать для работы на Польшу, педерастийная связь хотя и не была тогда противозаконна, но считалась аморальным поступком.
Между тем, Красноярский край после проведенной чистки нуждался в новом руководстве. 21 июля открылся VII пленум крайкома, на который от ЦК приехали член Комиссии Партийного контроля ЦК ВКП (б), секретарь партколлегии ЦК Матвей Шкирятов и партийный работник Ленинграда Сергей Соболев, до этого заведующий отделом Ленгоркома. Если Шкирятов был честным, стойким сталинистом, то Соболев был очередным двурушником, право-троцкистом. Но именно он должен был возглавить крайком.
Тем не менее, установку по чистке ему пришлось выполнять. Выступая на пленуме, Соболев прямо заявил: «Между собой сговорились троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы, рыковцы, эсеры, шпионы, японо-германские фашисты и кулацкие партизаны. Они напоминают змей в мешке, но их невозможно отличить друг от друга. В Красноярске враги проникли на руководящие посты и поставили важный край под удар. Они разложили партийную организацию: одних – подкупив, других – подпоив, а третьих – заманив должностью. Даже на обувной фабрике „Спартак“ подпольщики из крайкома готовили забастовку, лишив работников сырья и заработной платы».28
Далее обсуждались многочисленные негативные характеристики низложенного руководства крайкома, от предательства до банального пьянства. Впрочем, многие из тех, кто был на пленуме, еще вчера выслуживались перед врагами и входили в их заговорщические организации. 24 июля был арестован председатель крайисполкома Иосиф Рещиков, его этапировали в столицу. Последующая чистка привела к отстранению от работы 38 первых и 14 вторых секретарей райкомов. Из этого числа 31 были обвинены во вредительстве.29