Нью-Йорку присущ свой, особенный кураж, звучание и атмосфера, уверяют они. Творческая шелупонь живет здесь, чтобы испытать опыт, который поможет им творить искусство, в то время как корпоративные пчелки пашут в течение своих первых лет на должности, чтобы доказать свою преданность. Впрочем, проживающие в НЙ служащие тоже делились по сортам: некоторые жили здесь потому, что находили это удобным, другие же жили здесь просто потому что не могут позволить себе уехать.
И да: виновен, я живу на Манхэттене. При этом вовсе не потому, что я нищий младший менеджер. Прямо на моем столе красуется табличка с фамилией: Феритон Кейн, заместитель директора, отдел безопасности «Сопряжения Светил». И если ты сможешь угадать по ней настоящую сферу моих обязанностей, то ты явно умнее большинства.
Мой офис находился на семьдесят седьмом этаже башни корпорации Сопряжения. Эйнсли Зангари хотел, чтобы его глобальная штаб-квартира находилась на Манхэттене и он мог позволить себе следовать своим желаниям. В современном мире не так много людей, способных позволить себе участок на Западной 59-й улице, прямо рядом с площадью Колумба. Эйнсли обязали сохранить фасад старого отеля в качестве основы своего 120-этажного чудовища из стали и стекла — и даже я не знаю почему; насколько я могу судить, отель не имел никакой архитектурной ценности, но мэрия носилась с фасадом, словно с какой-то достопримечательностью.
Так что у нашего здания есть еще и достопримечательный фасад. Даже Эйнсли Зангари, самый богатый человек из когда-либо существовавших, не может позволить себе споры с отделом исторического наследия городской управы.
Я не жалуюсь. Из окон моего офиса открывается прекрасный вид на город и центральный парк, лучший даже, чем вид из окон второго по пафосности небоскреба с Парк-авеню. На самом деле мне пришлось расположить стол так, чтобы я работал спиной к занимающему одну из стен окну.
Оно меня слишком отвлекало. Впрочем, я постоянно поворачивался к окну на вращающемся стуле.
В тот безоблачный июньский полдень я стоял, как и всегда завороженный открывающимся передо мной видом. Открывающая картина напоминала мне полный небесным сиянием рисунок семнадцатого века.
Потом Кандара Мартинес вошла в мою приемную.
Солдат корпорации носила простую черную майку под курткой дома моды средней руки. Эта гражданская одежда смотрелась на ней словно военная форма. Род занятий без труда читался во всём её облике.
Санджи, мой электронный ассистент, завалил меня данными, которые мягкие линзы, надетые на мои глазные яблоки, отобразили прямоугольником зелено-фиолетового текста.
Не могу сказать, чтоб в файле было что-то, что я до сих пор не знал. Когда Кандаре было девятнадцать, она поступила в военное училищев Мехико. После выпуска она участвовала в нескольких операциях городских сил быстрого реагирования. Затем ее родители были убиты бомбой-беспилотником, запущенной группкой антиимпериалистических подонков-анархистов, чтоб покарать живой символ иностранного экономического угнетения. Или, на человеческом языке, итальянский завод по производству автономных удаленных систем, где работали члены её семьи.
После этого растущий коэффициент убийств при задержании начал вызывать всё большую настороженность у её начальства и Кандара была с почетом уволена в 2187 году. После этого она оказывала внештатные услуги службам корпоративной безопасности, окончательно уйдя в тень.
Вошедшая девушка имела 170 сантиметров роста, коротко подстриженные каштановые волосы и серые глаза. Не могу сказать, были ли они настоящими или выращенными, поскольку не вписывались в её мексиканскую родословную. Если, конечно, там не скрывался какой-то гринго. При этом она была в отличной физической форме, и это не было следствием выполнении служебных обязанностей по выживанию во враждебной среде — это не объясняло атлетически развитую мускулатуру конечностей. Без сомнения результат работы «Бодикорректора» или «Кселла» — но кого именно — данные отсутствовали. Мисс Мартинес умела скрывать в интерсолнете следы своих поступков.
— Спасибо, что приняла контракт, - сказал я, — чувствую себя более уверенно, зная, что ты пойдешь с нами.
Сказанное было верно только частично. Присутствие Кандары обычно заставляло чувствовать меня не в своей тарелке — я слишком хорошо знал, сколько человек она устранила за свою карьеру.
— Мне вот что интересно, — сказала она, — неужели в службе безопасности Сопряжения настолько мало людей, что приходится нанимать сторонних специалистов?