— А ты видел в щель, что началось внизу?
— Не-a. Отогнувшаяся пластинка снова спружинила назад. Однако там, внизу, поднялся дикий шум, я все слышал, потому что к тому моменту уже выключил айпод. А потом я свалил сюда, к себе домой. Я думал-думал над тем, в чем же дело, но так ничего и не понял. И стал внушать себе, что не виноват в случившемся. И лишь после того как отец рассказал мне кое-какие детали, я сопоставил события и сделал определенные выводы…
— Какие же, например?
— Такие. Либшер хотел лишний раз опозорить моего отца. Этому господину вот-вот грозило увольнение, и вдруг он, видите ли, замечает снизу мой автомат. Судя по всему, он взбежал наверх, чтобы вытащить меня из этой норы за шкирку. Зачем? Думаю, чтобы лишний раз покрасоваться, показать, какой он ценный и незаменимый работник. Или чтобы заявить во всеуслышание: смотрите, от этих Шмидингеров одни только убытки! Ну, или что-то в этом роде, точно не знаю.
— Либшер говорил тебе что-нибудь до того момента, как с ним случилось несчастье?
— Понятия не имею. Во всяком случае, я ничего не слышал: все перекрывала музыка из наушников. Я врубил плейер очень громко.
— И ты не нашел в себе смелости признаться нам во всем сразу же после происшествия?
— Не нашел. Честно говоря, струсил.
— А ты не побоишься пойти со мной в больницу и рассказать эту историю еще раз? Теперь уже самому настоящему, взаправдашнему комиссару? — с легким самодовольством в голосе спросила психолог Шмальфус.
— Хорошо. Пойдемте. Подождите только секундочку…
Паули снова взял в руки автомат.
— Не оставлять же его тут, в гостиной, верно? Мои неженки-родители точно свалятся в обморок при виде этого чуда.
— Обморок им обеспечен и без того. Пошли!
— Нет, я хочу сперва спрятать оружие.
— Здесь, в квартире? Или, может, сразу уж на чердаке? Эта идея мне не нравится. Бери его с собой.
— Неужели вы хотите идти через весь город с игрушкой, которая как две капли воды похожа на настоящий автомат Калашникова?
— Нет, конечно. Найди какую-нибудь сумку.
Однако в хозяйстве Шмидингеров не нашлось сумки, подходящей по размерам для автомата — даже со сложенным прикладом, в коем состоянии его длина составляла 645 миллиметров. Мария заглянула на кухню и нашла там красивую оберточную бумагу для цветов.
— Этого вполне достаточно. Мы идем в больницу с букетом.
Когда Мария с Паули вошли в палату Еннервайна, тот уже сидел на кровати и в воздухе, казалось, плясали тысячи вопросительных знаков.
— Если бы вы не были в постели, я бы сейчас сказала: сядьте, пожалуйста, — улыбнулась Мария.
— Э-э… Вы принесли мне цветы?!
— Разворачивай, Паули.
В следующее мгновение у Еннервайна отвисла челюсть.
— «AK-сорок семь». Надеюсь, что это…
— Талантливая подделка, — пояснил Паули. — Так называемый муляж оружия.
— Благодарю за пояснение, — буркнул гаупткомиссар.
— Пойду спрошу у медсестер, не найдется ли у них подходящей вазы для этого «букета», — подмигнула шефу Мария и направилась к выходу. — А молодой человек пока поведает вам кое-что интересное.
— Слушаю, — сказал Еннервайн, когда коллега исчезла.
Мальчишка рассказал свою историю еще раз — без лишнего смущения, во всех деталях, но при этом не отклоняясь от главной темы. Как видно, Мария сумела внушить ему доверие. «Настоящее профессиональное достижение с ее стороны», — мысленно восхитился Еннервайн. Значит, этой женщине можно доверять, и он тоже, пожалуй, раскроется перед ней, расскажет все без утайки о своей противной болячке. Но только после того, как в расследовании будет поставлена точка. А это произойдет совсем скоро, раз главный виновник происшествия уже найден. Прямо завтра он поговорит с Марией. Или послезавтра. Ну или на следующей неделе — тоже будет в самый раз.