— Инго Штоффреген… Крошка Гензель, — покачал головой Еннервайн. — Я рад, что мы наконец-то знаем реальное имя второй жертвы.
— А мне имя Гензель кажется более подходящим, — возразила Николь Шваттке. — Я буду и дальше называть его именно так.
Гаупткомиссар повернулся к Штенгеле:
— Я хочу, чтобы вы собрали как можно больше информации об этом человеке. Узнайте всю его подноготную. Думаю, тогда нам удастся прояснить и тайну Гретель.
Ханс-Йохен Беккер еще раз ткнул пальцем в лист бумаги, который держал в руках:
— Ну что, можно теперь я скажу?
— Разумеется, Беккер. Внимательно вас слушаем.
— Мы в точности восстановили все, что происходило вчера вечером в зрительном зале. Несколько раз проиграли события, засекая время по секундомеру, засняли все на видео, просчитали, в отдельных случаях взяли средние показатели, оценили полученные данные. Однако вы наверняка хотите услышать один лишь голый результат.
— Верно!
— Итак, Либшер потратил примерно четыре минуты, чтобы дойти от выхода из зрительного зала до чердака, пройти внутрь, а потом снова оказаться внизу, проделав путь по воздуху.
— Четыре минуты… — задумчиво сказал Еннервайн. — Знаете, я тоже провел небольшой эксперимент. В неспешном темпе этот путь можно преодолеть всего за две минуты.
— Но ведь Либшеру не обязательно было торопиться, — предположил Штенгеле. — Может, он делал обход здания, чтобы проверить, все ли в порядке. В таких случаях люди обычно никуда не спешат и время от времени задерживаются где-нибудь…
— Маловероятно, — перебил его Остлер. — Обход не относится к служебным обязанностям капельдинера, этим должен заниматься рабочий по зданию. Кроме того, гардеробщица свидетельствует, что Либшер не пошел, а помчался наверх. Он пулей вылетел из зрительного зала и побежал по лестнице, перескакивая через несколько ступеней, да еще и чертыхаясь при этом. До этого госпожа Пробст никогда не видела, чтобы он носился по зданию в таком темпе.
— Может быть, он страшно хотел в туалет?
— Нет, конечно, бывает, что человека приперло, но разве кто-то сквернословит в таких ситуациях?
— А вы вообще можете проверить, каков результат его…
— Теоретически можем, — ответил Беккер. — Но только я сразу вам скажу, уважаемые любители жонглировать версиями: затраты сил и средств на подобное мероприятие будут гигантскими. Вы должны тщательно взвесить все «за» и «против» и серьезно оценить необходимость этого шага.
Штенгеле сложил пальцы обеих рук в щепоть и провел в воздухе воображаемую строку:
— Как сейчас вижу кричащие заголовки в газетах: «Полиция рыщет по канализации! Подлый убийца с чердака спокойно гуляет на свободе!»
— Значит, ближе всего к правде предположение, что Либшер поспешно поднялся наверх и стал что-то искать на чердаке, — прервал тираду уроженца Альгоя Хёлльайзен. — Может быть, он заметил снизу повреждение на потолке и решил рассмотреть его поближе.
— По-вашему, он устремляется аккурат к дефектному месту, нависает над ним и тут же проваливается? Если человек замечает снизу что-то неладное, то он прежде всего будет осторожным.
— А как насчет самоубийства? — подключился к спору Еннервайн. — Можно его полностью исключить или нет? Вопрос к вам, Мария.
Ученый психолог ответила не сразу. После того как коллеги с позором отмели ее версию драки в зале, которую она так рьяно защищала, Мария решила быть осмотрительнее с новыми предположениями.
— Одинокий человек, лишенный любви и ласки… — осторожно начала Шмальфус. — Вряд ли он способен спонтанно решиться на эффектное, зрелищное самоубийство, сделавшись при этом, так сказать, частью перформанса. Вероятно, в чем-то это и согласуется с психологическим портретом Либшера, однако мне такой вариант кажется весьма сомнительным. Кроме того, гардеробщица сказала, что он побежал наверх, громко ругаясь. Это не вписывается в картину суицида. Правда, может быть, они хотели замаскировать убийство под самоубийство…
— Кто «они»?
— Те, кто в этом замешан. Какие-то третьи лица. И потом — высота…
— Что «высота»?
— Двенадцатиметровая высота не гарантирует смертельного исхода при падении. Обиженный на весь белый свет волк-одиночка не пойдет на такое — он будет действовать наверняка. Так что я не верю в самоубийство.
Еннервайн промычал что-то невнятное, однако в целом согласился с доводами Марии и повернулся к Хёлльайзену:
— Вы говорите, правдоподобнее всего такая версия: Либшер побежал на чердак, чтобы найти там какую-то вещь.