Еннервайн стянул ботинки и носки, точно так же перемазанные омерзительной жидкой грязью, в которой встречались даже комки. Мало-помалу все начали понимать, в какую сельскохозяйственную субстанцию угодили коллеги.
— Я предложил Марии проводить ее, и мы повернули назад. Подойдя к парковке за концертным залом, мы заметили, как из слухового окна на крыше вылезает какой-то субъект. Только не спрашивайте меня, как он выглядел. Виден был лишь его силуэт, поскольку солнце светило нам прямо в глаза, садясь за соседние крыши. Пол, возраст, рост, одежда — ничего из этого мы не различили.
— Ох, это моя вина… — смущенно призналась Мария. — Это я спугнула его, крикнув: «Что вы там делаете?» Совершенно спонтанно выскочило… Я не успела подумать о последствиях…
— Ладно, ничего страшного, не переживайте, — попытался утешить ее Еннервайн. Однако он прекрасно понимал: девушка действительно виновата. Она прозевала ситуацию. Они оба ее прозевали.
Все случилось с молниеносной быстротой. Едва с уст Марии сорвался тот неосторожный возглас, как подозрительный субъект, напоминавший вора-форточника, замер на месте. Он как раз спускался к водосточному желобу, передвигаясь на руках в висячем положении, но, услышав крик, оглянулся и посмотрел вниз, на улицу, отчего потерял равновесие и свалился на крутой скат черепичной крыши. Размахивая руками и дрыгая ногами, словно жук, «форточник» поехал вниз на пятой точке, но вскоре коснулся пятками водостока и наконец встал на него. Желоб предательски прогнулся под его весом, одно из креплений даже оторвалось, и наземь грохнулся большой кусок жести. Мария судорожно схватила Еннервайна за руку. Оба понимали, что в данный момент ничего не могут сделать для находившегося в опасности незнакомца. Однако тот, снова оглянувшись, стал проворно карабкаться обратно, к полуоткрытому чердачному окну, через которое, по всей вероятности, и вылез на крышу. Техника передвижения этого типа выказывала недюжинную изобретательность — поскольку держаться на гладком крутом скате было не за что, он выбивал черепицы и отчаянно цеплялся за получившиеся выемки. Таким манером человек добрался до подоконника слухового окна, ухватился за него, ловко подтянулся и юркнул в недра чердака.
— Стойте тут, наблюдайте за черным ходом! — крикнул Еннервайн Марии. В следующую секунду он сиганул на заботливо ухоженную клумбу рядом с парковкой. В мгновение ока домчавшись до крыльца культурного центра, гаупткомиссар потратил некоторое время на то, чтобы толкнуть одну за другой все стеклянные двери — пять из них были заперты, и лишь самая последняя, шестая, оказалась открытой. Закон подлости во всей своей красе! Полицейский ворвался в фойе. Здесь не было ни души, кроме уборщицы, мывшей пол. Надо же, никому не пришло в голову выставить тут пост! «Вот разгильдяйство», — с досадой подумал Еннервайн и помчался дальше. Вдруг он услышал за спиной какое-то не то чавканье, не то чмоканье — за ним что, гонятся бойцовые собаки? Но нет, это просто женщина в цветастом халате выжимала тряпку, а громадные наушники на ее голове свидетельствовали, что она не обращает ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Наверное, это уборщица оставила открытой одну из дверей, ведь иначе внутрь было бы не попасть. А тот таинственный лазатель по крышам — как он-то сюда проник? Еннервайн перепрыгнул через мокрый участок пола, пулей пересек фойе и помчался вверх по лестнице.
Собственно, дипломированный психолог Мария Шмальфус не была уполномочена вмешиваться в оперативные действия полицейских и даже не обладала правом ношения оружия — ее функция сводилась исключительно к консультированию. Тем не менее в такой напряженный момент она не смогла заставить себя стоять без дела. Подбежав к двери черного хода, девушка обнаружила, что та заперта, — значит, большой необходимости охранять ее не было. И даже оставшись стоять здесь на часах, что она сделает, если в следующую секунду с черного хода вырвется какой-нибудь ополоумевший мерзавец, стреляющий налево и направо? Как она поступит? Потребует у него вести себя прилично? Подставит ему ножку? Кстати, Мария так и не запятнала свою безупречную интеллектуальную форму занятиями на курсах самообороны. Поэтому она побежала за Еннервайном — обогнула здание культурного центра и вошла туда через главный вход.
Тем временем Еннервайн носился по второму этажу, дергая одну за другой все двери. Беглый осмотр балкона — никого. В туалетах, во всевозможных закутках — ничего. Он рванул вверх, на следующий этаж, и вскоре оказался в тамбуре, в полуметре от входа на чердак. Задумался на несколько мгновений: что делать? Включить телефон и вызвать подкрепление? Выхватить служебный пистолет? Просто подождать? Альтернативы мелькали у него в мозгу, все силы уходили на то, чтобы сделать выбор, и поэтому на какие-то доли секунды полицейский потерял бдительность. Внезапно его отшвырнуло в сторону резко распахнувшейся дверью — однако не той, что вела на чердак, а другой, относящейся к реквизиторской. Это было так неожиданно. Не удержавшись на ногах, гаупткомиссар полетел на пол, упал на спину и тут же снова вскочил, краем глаза заметив, что темная личность уже прошмыгнула мимо него и припустила вниз по лестнице. В то же мгновение он бросился в погоню. Несмотря на эту мелкую неприятность с падением, Еннервайн ощущал себя охотником, он был в отличной физической форме, и дыхание совсем почти не подводило его. Оптимизм тоже не покидал: в пешеходной зоне курорта беглец далеко не уйдет.