— Из-за моей выдающейся внешности?
— Из-за умения давать уклончивые ответы! Прошу вас, пожалуйста, выступите и на ближайшей пресс-конференции. После этого ваша главная задача — снова положить флешку туда, где вы ее обнаружили, и уничтожить все признаки поиска следов.
— О’кей, чердак будет выглядеть так, словно туда никогда не ступала нога человека.
— Шваттке, когда Беккер сделает свое дело, проинформируйте руководство культурного центра, что оцепление со здания снято и можно работать в штатном режиме. Штенгеле, вы отвечаете за организацию засады в целом.
— Что конкретно мы будем делать?
— В ближайшие трое суток ведем в здании наблюдение. Естественно, секретное, в штатской одежде, смена — от полуночи до полуночи. Еду и зубные щетки приносить с собой. Ни один человек, даже рабочий по зданию, не должен обнаружить нашего присутствия. Кто выходит первым, с сегодняшней полуночи до завтрашней?
Остлер поднял руку.
— А кто пойдет завтра? Там, в зале, пройдет заседание профессионального общества офтальмологов. Думаю, интересно будет послушать.
— Вторыми? Хорошо, — вызвались Николь Шваттке и Людвиг Штенгеле.
— А как быть с мобильной связью?
— Слишком привлекает внимание. Станем общаться через эсэмэски.
— А кто будет сидеть в засаде в воскресенье?
— Ну кто, как вы думаете? Первый среди охотников, знатный расстановщик ловушек и капканов, непримиримый борец с мировым злом: Гу-бер-тус…
— Еннервайн! — возопили все хором, будто футбольные болельщики на стадионе.
— А теперь мы двинем в горы, — объявил гаупткомиссар.
— Что-что?
— Лично я не против небольшой горной прогулки. Кто хочет со мной — прошу! Никто? Ну ладно, тогда я иду один.
33
Одно из стереотипных представлений о преступном мире заключается в том, что лихие люди якобы вершат свои темные делишки по ночам или по меньшей мере в полутьме сумерек. Во многих случаях это даже соответствует истине, однако опытные злоумышленники, всем сердцем преданные делу нарушения закона, все-таки предпочитают орудовать в определенное время суток. Статистика показывает, что наиболее смелые преступные замыслы воплощаются в три часа дня, и эта тенденция только усиливается. Таким образом, в промежутке между послеобеденным кофе и ужином случается очень многое: взломы, фальсификации, кражи, растраты, грабежи и вымогательства — все, что хочешь, и в чрезвычайных масштабах. Ведь три часа дня (обратите внимание, сколько безмятежности в этих словах!) — тот самый момент, когда честные труженики переводят дух и блаженно откидываются на спинки офисных кресел. Они совершенно не ожидают от своих нечестных антиподов, что те пойдут надело в столь благословенный час. Именно на это и рассчитывает «гомо криминалис».
Таким образом, прием и передача нелегального груза для Гразеггеров всегда происходили после обеда. Ровно в пятнадцать ноль-ноль особый курьер из Сицилии спускался по косогору, где не было проторено ни одной постоянной тропы. Сицилиец продвигался медленно и осторожно, ему то и дело приходилось подбрасывать повыше на плечо свою громоздкую ношу. Вниз по этому склону он пробирался далеко не в первый раз. Доставлять сюда грузы было одно удовольствие — чистый, пряный воздух, дородные красавицы горы, приветливые жители долины… Благодать, да и только. Несколько лет назад посланец с Сицилии занимался доставкой исключительно по ночам, однако в конце концов было решено, что лучше всего проворачивать такие дела средь бела дня. Пятнадцать ноль-ноль — как раз подходящее время для незаконной транспортировки трупов, ведь в эту пору по лесу на склоне горы еще не бродят влюбленные парочки, не бегают навстречу инфаркту запыхавшиеся спортсмены-экстремалы, и ни один любитель пеших прогулок не отклоняется от туристического маршрута, проложенного на плато Крамер. И лесоводы с лесорубами в этот час тоже сравнительно безопасны: они лишь бродят вокруг с громким хохотом и криками, перемежаемыми пронзительным визгом циркулярных пил. Грибники усаживаются под какое-нибудь дерево и с аппетитом перекусывают бутербродами, а старого доброго лесника, воспетого Вильгельмом Бушем, прочесывающего лес с умной служебной собакой, воспетой Людвигом Гангхофером, давно уже не существует. Никем не потревоженное одиночество в зарослях папоротника! Зов джунглей! Девственные райские кущи из хвойных! Сицилиец и в самом деле охотно бывал в этих местах. Он отер со лба пот: день был жарким, что ощущалось даже тут, в тенистом, одичалом еловом бору. Вдруг послышалось потрескивание ветвей — кто-то тоже спускался по косогору.