Свобода встретил партнера как обычно, ровно на полпути, едва получив эсэмэску о новой поставке. Он взял мертвое тело, завернутое в несколько слоев толстой пленки, какую используют для устройства декоративных бассейнов, и положил его в тележку, поджидавшую точно посередине склона. В воздухе носились ароматы трав, свежих ягод — может быть, рябины? Или белладонны? Иногда гость с Сицилии спускался с горы вместе с Карлом — выпить рюмочку шнапса или кружку пшеничного пива, закусив искусно нарезанной редькой. Но сегодня он отверг предложение.
— Мне надо провернуть еще одно такое же дельце, понимаешь?
— Понимаю. Сообщи мне параметры этой поставки.
— Шестьдесят семь лет, семьдесят два килограмма, рост метр семьдесят, мужчина, полная комплектация, без приложений, наличный расчет.
Свобода аккуратно записал данные в блокнотик. Сицилиец протянул ему пухлый конверт. Пересчитывать деньги не было нужды — давние партнеры доверяли друг другу.
— Только, слышишь, я вытащил оттуда тысчонку. Моей собаке на новый ошейник.
Свобода изогнул брови в немом недоумении.
— Шутка.
— Ах вот как!
Они сердечно распрощались, и Свобода повез тело безымянного мужчины в полной комплектации вниз, по оставшейся половине косогора. Укрепленный дорожный серпантин заканчивался у черного хода в дом Гразеггеров. За дверью начинались служебные помещения, и прежде всего просторный холодильный склад с несколькими морозильными камерами, предназначенными на тот случай, если вдруг не удастся сразу же найти подходящую могилу на «четырехзвездочном» кладбище.
— Ну-ка, покажи хоть, каков он из себя?
С этими словами в помещение вошел Игнац. Свобода развернул пленку, и синьор Анонимо, одетый лишь в темно-синие плавки, предстал перед ними во всей своей красе — южный загар, черные крашеные волосы, их живописная прядь, упавшая на лоб. И даже темные очки находились на своем законном месте.
— Найдется у вас в ближайшие дни компания для него?
— Пока не знаю, — покачал головой Игнац. — Надо спросить у супруги.
Свобода склонился над маленьким отверстием от пули на груди мертвеца.
— Высокий класс! — сказал он в восхищении. — Рука настоящего снайпера. Вижу, он постарался, чтобы пуля не прошла навылет. Никакого выходного отверстия у раневого канала, никаких следов. Или по крайней мере почти никаких. Браво!
— Бог ты мой! К нам что, теперь привозят прямо с пляжей? — не поверила своим глазам Урзель, тоже появляясь в холодильном отделении.
— У нас есть похороны в какой-нибудь из ближайших дней? — спросил у жены Игнац.
— Нет. Положи его пока в морозилку. Знаете что? Я побывала в городе, послушала, о чем говорят люди. Можно услышать такие интересные вещи…
Игнац засунул синьора Анонимо в морозильник, затем вся компания отправилась наверх, на террасу, и вскоре расселась за обеденным столом. Игнац усиленно изображал из себя умеренного в еде. Когда отшумели охи, вздохи и прочие возгласы изумления, он сдержанно сообщил:
— Смею вам предложить небольшое угощение. Я очень старался.
Он торжественно водрузил на деревянный стол массивную сковороду, выкованную вручную, — ни дать ни взять палеозойской эры. Если тряхнуть ее за ручку, в ней начинали колыхаться, казалось, миллионы искрящихся и блестящих шариков — будто легендарный «первичный бульон», в котором когда-то зародились процессы эволюции.
— Что это? — поинтересовался Свобода с набитым ртом.
— Хоба, — пояснил Игнац. — Особое блюдо, которое готовят только в наших местах, в Верденфельзском районе.
— Вкуснятина, — причмокнул Свобода. — Из чего оно? Из картошки?
— Да, — кивнул Игнац. — Только сразу тебе скажу: рецепт этого блюда — тайна.
— Простите, но я немного помешаю вашей милой беседе, — сказала Урзель предельно серьезным тоном бизнес-леди. — У меня довольно интересные новости.
— Ну давай, выкладывай.
— Я заходила на почту и в мясную лавку, к самым знатным сплетницам округи, и, представляете, ни одна из них не могла сказать ничего нового. Но потом! Потом я побывала в булочной. И там узнала, что знатоки из Мюнхена сматывают удочки!
Мужчины удивленно присвистнули.
— Да, расследование прекращается — якобы вины сторонних лиц в происшествии не выявлено, и поэтому особая следственная бригада возвращается в столицу. Завтра культурный центр снова заработает как обычно, а в воскресенье вечером там состоится концерт. Снова играет та скандальная пианистка Файнингер, ну, вы знаете.