Сначала Роберт не ответил. Он закурил и нервно стряхивал сигаретный пепел в камин.
– Послушай, отец, – сказал он наконец, – я давно хотел поговорить с тобой об этом… об этом деле, но это трудно. Я…
Он резко замолчал, так как открылась дверь, и в комнату вошел Бриггс.
– Подавать чай, милорд?
– Я же сказал, что мы дождемся дам, Бриггс.
– Они только что прибыли, милорд. Как я понимаю, их задержал снегопад.
– Тогда мы будем пить чай немедленно. Скажите сэру Джулиусу, и спросите доктора Боттвинка, присоединится ли он к нам.
– Хорошо, милорд. Кажется, я слышу, что дамы уже идут сюда.
Он вышел и через мгновение вернулся, провозгласив:
– Леди Камилла Прендергаст и миссис Карстерс.
IV. Чай для шестерых
Внезапно возникло впечатление, что в комнате полно женщин. В спокойную мужскую атмосферу библиотеки, пахнущую дымом из камина и старыми книжными переплетами из телячьей кожи, вторглась новая волнующая стихия, созданная из женских запахов и звуков. Роберт почувствовал, что он и его отец сократились до незначительного меньшинства. Было трудно осознать, что на самом деле здесь присутствовали всего две женщины, и более того, одна из них была заметно молчалива. Однако ее недостаток самоуверенности вполне компенсировала ее спутница.
Когда друзья описывали поведение миссис Карстерс, они частенько говорили, что она «одна стоит многих», и так всегда было и будет; это описание подхватили и стали использовать и другие, менее дружелюбные комментаторы. Оно безусловно подходило к ее вторжению в библиотеку лорда Уорбека. Она заполонила ее подобно армии захватчиков, сея огонь направо и налево и оставляя население в состоянии потрясенной неподвижности.
– Дорогой лорд Уорбек! – воскликнула она, ворвавшись в комнату. – Как чудесно снова оказаться в этом милом старом доме! Вы были очень добры, решив пригласить меня, особенно с учетом того, что вы так нездоровы; но вам ведь лучше, не так ли? Мне сообщали о вас такие скверные новости, что в какой-то момент я в самом деле решительно встревожилась. Когда я получила ваше письмо с приглашением, я сначала едва поверила своим глазам, но я могла бы догадаться: это так похоже на вас – не забывать старых друзей, пусть даже наши дороги разошлись на долгие годы. Ах, Роберт, дорогой мальчик, как ты? С первого взгляда видно, что у тебя все хорошо. Боже мой, я боюсь, наши дороги чрезвычайно далеко разошлись! Но ничего, мы постараемся забыть о больных темах хотя бы на Рождество, правда? Рождество должно быть временем для забвения, так же как и для воспоминаний – я всегда так считала. Ох, позвольте мне подойти к этому прекрасному камину и оттаять! Я совершенно заледенела!
Лорду Уорбеку удалось вставить в этот монолог вопрос о том, как прошла поездка.
– Ужасно, ужасно! Если бы меня не подбадривала перспектива увидеть дорогой Уорбек, я даже не знаю, как бы я это вынесла. Поезд, конечно, опоздал, и в нем было холодно! Я прямо-таки вспомнила скверные старые времена до национализации железных дорог; однако полагаю, в те времена мы бы вообще до вас не добрались! А потом была еще ужасная поездка на машине. В самом деле, когда мы добрались до Телеграф-Хилл, снег пошел такой густой, что мы уже начали думать, что не доедем. К счастью, водитель оказался весьма разумным молодым человеком, у него были с собой цепи, и он…
Решительно, комната была полна женщин. Но не миссис Карстерс, несмотря на всю ее болтовню, привлекала к себе наибольшее внимание. Пока лился этот безжалостный поток банальностей, Камилла Прендергаст тихо подошла к дивану и наклонилась к лорду Уорбеку. Последовал быстрый, едва слышный диалог, обмен поцелуями, а потом она выпрямилась и подошла к Роберту. Он стоял у окна, и лицо его было маской равнодушия.
– Ну, Роберт, как ты поживаешь?
– О, хорошо, спасибо. А у тебя все хорошо?
– Да, спасибо.
За время последовавшей за этими словами паузы история миссис Карстерс успела проделать путь от Телеграф-Хилл до сугробов в Тэнгли-Боттом. Тут Камилла рассмеялась.
– Кажется, нам больше нечего сказать друг другу, да?