- Сагеев был добровольцем, иногда помогал при штабе - и все, приветливости в голосе как не бывало.
- Так он не был официальным казначеем?
- Он вообще даже не член нашей партии. И если вы хотите еще что-либо узнать, обращайтесь к нашему пресс-атташе в Иерусалиме.
- Ну зачем вы так со мной, Валерий? - я была сильно удивлена. - У меня есть личные мотивы спрашивать. Я хорошо знала Марка, музыканта. Он хотел жениться на сестре Рафаэля. А сейчас Марк убит...
- Да, я знаю, - ответил Искрин и его голос смягчился. - Но поймите меня правильно, Валерия, с утра приходят из полиции, задают массу разных вопросов. Я понятия не имею, кем он был, этот Сагеев. Да мало ли нам людей помогало во время выборов?.. А теперь еще вы спрашиваете. Я же не знал.
- Валерий, весь ужас происходящего заключается в том, что именно я обнаружила тело несчастного Марка, во время пасхальных каникул в кибуце "Сиртон", и мне просто из чистого любопытства и ничего более, захотелось узнать, какую роль во всем этом играет Рафаэль Сагеев.
- Ничем не могу вам помочь, Валерия. Я с ним практически не знаком...
- Все равно - спасибо, вы мне очень помогли. Всего хорошего!
- До свиданья.
Положив трубку, я повернулась к Денису:
- Никаким казначеем партии Рафаэль не был. Все это блеф и туфта.
- Вот и скажи об этом своей Тамаре, - предложил Денис.
- Да ну тебя, лучше давай подумаем, как он мог совершить два убийства.
- А ты уверена, что это он?
- Больше некому! Его же не было в пасхальную ночь за праздничным столом. А где он был - не говорит! Что отсюда вытекает?
- Правда? - удивился Денис. - А я и не знал...
- Это мне Михаэль сказал.
- Ты уже и с ним успела встретиться? Молодец! Как же ты успела?
- А вот так...
- Слушай, Валерия, я тебя уже не в первый раз прошу: оставь эти дела полиции. Как видишь, они без тебя отлично справляются!
- Согласна. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.
И мы углубились в афишу гастролей.
x x x
Напрасно я думала, что на пасхальных каникулах у меня не будет работы. Было, да еще как. Стоило только вернуться на работу и снять объявление, что я в отпуске, как клиенты потянулись чередой.
Я приехала на работу. Все было как обычно. Оглядев свой небольшой кабинет, я поняла, что лучшее - враг хорошего и совсем не стоит пренебрегать им. Мое дело здесь, тихое, спокойное, бумажки-промокашки. Только я так подумала, как в дверь постучали и в кабинет вошла семья, как позже я узнала, прибывшая три дня назад с Украины - дородная мать и пятеро отпрысков в возрасти от двадцати до года - парень и четыре девицы мал мала меньше. Она шла впереди, как ледокол в фарватере, одетая в сарафан на тонких бретельках, еле удерживающих массивную грудь. Ее выражение лица было довольным и добродушным. Семье требовался перевод документов. Они были у меня вчера, но не застали. Дама расположилась напротив меня в кресле для клиентов, остальные домочадцы столпились позади нее. Все они, плюс коляска с малышкой заполнили мой кабинет до отказа. Говоря с характерным украинским гэканьем, сдобная мадам вывалила на мой стол кучу документов. Отобрав необходимые и договорившись о цене, я обещала закончить работу к среде.
Разложив перед собой свидетельства о рождении всей семьи, я принялась бойко щелкать по клавишам компьютера. Работка была что надо, у всех одинаковые фамилии и место рождения - какое-то село Лозовики в Житомирской области. Так что можно было вовсю использовать опцию "Сору".
Но вдруг я стала тихо съезжать с катушек. Из документов оказалось, что молодой человек, которого я считала старшим сыном многодетной мамаши, оказался ее мужем. Девочка в коляске - это их совместный ребенок, а новоиспеченный папаша был старше взрослой мамашиной дочки всего на четыре года. В свидетельстве о браке, спрятавшемся в самом низу вороха документов было указано, что молодой сменил свою украинскую фамилию на фамилию жены Лейбович.
Да, воистину, жена-еврейка - это не роскошь, а средство передвижения... Я просто ею восхищалась. Предложила парню переехать на историческую родину, но видно он ей так понравился, что тут же родила от него ребеночка. Решительная дама, уважаю. А я со своими комплексами: "Ах, Денис моложе меня на семь лет!" Вот с кого надо брать пример! Живет в свое удовольствие во всех прямых и переносных смыслах.
Когда за грудастой мадам закрылась дверь, я вдруг вспомнила и хлопнула себя по лбу: черт! Я же забыла передать письмо Тамаре! Оно так и лежало, забытое в моей сумочке и ждало своего часа.
Позвонив ей и условившись, что заеду к ней вечером, я опять взялась за переводы. Нужно было наращивать темп.
У Тамары, в Кирьят-Шенкине я оказалась около семи вечера. Мужа дома не оказалось - он был у сестры вместе с детьми. Тамара поставила на стол чай, конфеты и присела рядом.
Я протянула ей письмо. Дрожащими руками взяв конверт, она раскрыла его и принялась читать перевод, написанный четким почерком Элеоноры. В это время я молчала и прихлебывала чай.
Тамара закончила читать и отложив письмо в сторону, посмотрела на меня. Глаза ее были полны слез. Вдруг, как волны, перехлестнувшие плотину, хлынули слезы. Тамара рыдала навзрыд. Мне осталось только успокаивать ее, так как я знала, что этот поток не остановишь. У Тамары слез было, как у клоуна с клизмочками на глазах. Держа в руках почему-то не оригинал, написанный Йоси, а элеонорин перевод, она причитала, обильно смачивая бумагу:
- Что ж ты мне раньше-то не сказал, милый мой, что так меня любишь? Стеснялся, что ли? А я-то, дура, думала, что ты такой, как все эти - им лишь бы русской бабе подол задрать. Ты у меня совестливый был, стеснительный. Ну не силен, ну и что из этого? А в Америку поехал - сказал мне, что полечиться, да родственников навестить. А каких - не сказал... Зачем же молчал? Да разве я бы не поняла? Боялся, небось? Чего боялся, дурачок? Что я тебя этим поганым словом назову? Мамзером? Да я и слыхом не слыхивала таких слов! Глупости какие ваши попы придумали, а тебе и твоим правнукам жизнь ломать?! Нет уж! - Тамара оторвала ладонь от лица и сжав кулак, погрозила кому-то невидимому. - Не выйдет!