— А вы что, не предполагали такого исхода? Конечно, свободны. Пока. Только прочтите протокол и подпишитесь в конце каждой странички.
Что означало это двусмысленное следовательское «пока», Александров так и не понял, но уточнять не стал. Однако больше встреч с Василием Аполлинарьевичем у него не было.
В то время как в результате продвижения следствия прояснилась неблаговидная роль Гаврилова в профессиональном смысле, выяснилась еще одна грань этой многогранной, судя по всему, личности, и еще одна возможная причина для того, чтобы свести с ним счеты.
В разгар этого расследования Паламарчук получил послание от одной обиженной дамочки с описанием его амурных дел. Автор письма высказывала убеждение, что в гибели Гаврилова замешана женщина, и называла некоторые адреса и имена любовниц погибшего, которые имели основания мстить ему за обман и измену. Но каких-либо конкретных указаний на то, что кем-нибудь из них было совершено или подстроено убийство из мести, в послании не приводилось — одни эмоции. Это письмо было без подписи, зато с указанием телефона для связи.
Паламарчук позвонил по этому номеру и попал именно на автора письма. Им оказалась Любовь Яропольская, он о ней слышал краем уха по телевидению, хотя смотрел телевизор редко. Что-то, кажется, было связано с творчеством русских художников. Его еще привлекла тогда интересно выстроенная параллель между художниками начала двадцатого века и современными представителями нетрадиционных направлений.
Яропольская не захотела разговаривать в присутствии коллег по редакции, поэтому следователю пришлось с ней встретиться в условленном месте на улице. Однако все это оказалось напрасной тратой усилий и времени. Люба расплакалась и призналась, что наговорила на Сережу гадостей только в порыве мимолетной обиды на него и не совсем отдавала себе отчет в своем некрасивом поступке. Она просила чисто по-человечески понять ее, простить и не предпринимать в отношении указанных в ее письме дам никаких действий. Они ни в чем перед ней не виноваты, и причинять им необоснованное беспокойство было бы для нее непростительно. Она и так казнит себя за проявленную несдержанность.
Паламарчук принял к сведению заявление Яропольской, но все же решил проверить и эту линию в расследовании. Но тут, как только он дошел до связи Сергея Ильича Гаврилова с гражданкой Торлиной Зинаидой Степановной, жительницей города Москвы, его вызвали к начальству.
— Слушай, Паламарчук, — сказал главный начальник, приветствуя его кивком головы и не поднимаясь из-за стола, — что ты там тянешь с этим бронежилетным делом? Ведь официально там вроде все оформлено? Есть и медицинское заключение о причине смерти.
— Так точно!
— Ну, вот видишь. А тут работы по горло. Да и на Кавказ надо бы кого-то направить, там вообще дел невпроворот.
Василий Аполлинарьевич хотел бы, конечно, до конца разобраться с этим необычным делом. Тем более что сомнений в причастности изобретателя Александрова Юрия Борисовича к гибели Гаврилова у него уже не было. Но не было и никаких доказательств. Более того, он был уверен, что их и не будет. Ясен только мотив. Но мотивы имелись у многих. Например, у тех же женщин. Но здесь, как понял Паламарчук, — табу. Ему это ясно дали понять. Остается еще непроверенной связь с неким коммерсантом Петляковым, с которым, как установил следователь, Гаврилов несколько раз встречался и разговаривал по телефону непосредственно перед смертью. Что за отношения у них были, он так и не успел выяснить. И все же, как хорошая ищейка, чувствовал, что идет по верному следу, и со многими вещами ему хотелось бы еще разобраться.
Но не хотелось и ехать в командировку на Кавказ. Поэтому, когда его непосредственный начальник попросил его отдать папку с делом, в котором содержалось официальное медицинское заключение о причине смерти — «Кровоизлияние в мозг», он с готовностью козырнул:
— Есть!
ЭПИЛОГ
В период наступления настоящего лета в Петербурге, когда в последнюю декаду июня асфальт тротуаров покрывается белой пеленой тополиного пуха, в своем кабинете, во время просмотра компьютерной информации по итогам за полугодие, погиб довольно крупный бизнесмен Петляков Валерий Яковлевич. Он принял смерть, сидя за компьютером.
Как погиб? Стремительно. Прибывшая на место оперативная группа установила, что его убили ударом лома по голове. Орудие убийства — окровавленный лом с четкими следами отпечатков пальцев убийцы — валялся тут же. Предполагаемый убийца был вскоре задержан, опознан и под тяжестью неопровержимых улик, в том числе — совпадения отпечатков пальцев на орудии убийства с его собственными, — полностью сознался в совершенном преступлении. Им оказался некий Сапогов В. В., бомж. Впоследствии на суде, однако, он отказался от своих показаний, данных на предварительном следствии, мотивируя свой отказ тем, что его вынудили к самооговору всяческими угрозами и соблазняли выпивкой. Нанятые кем-то самые лучшие и самые дорогие адвокаты, защищавшие этого бомжа, без труда убедили судей в том, что в нынешние времена крупных бизнесменов ломом не убивают. Суд согласился с такими доводами и за недоказанностью обвинения вынес оправдательный приговор по делу. Сапогов В. В. был освобожден из-под стражи и отбыл в неизвестном направлении в черном «мерседесе».