Остальная весьма уже пожилая родня относилась к побочным линиям, и все были ужасно недовольны.
Тридцать четыре года назад прадедушка лежал на смертном одре, а вокруг него скрежетали зубами и ворчали многочисленные родственники и свойственники в весьма дурном расположении духа. Среди присутствующих были только два абсолютно чужих человека: высоко ценимый юноша, дающий уроки одному из юных племянников, и Феликс, который был значительно старше этого юного репетитора.
— Вы знаете, я окончил право, — рассказывал Феликс, — и тогда еще работал в нотариате, но мне не очень нравилась работа под диктовку, да и государственный строй как-то меня не устраивал… Пару десятков лет я выдержал, а потом выдумал себе соответствующее заболевание и перешел на нищенскую пенсию, потому что у меня и так было, на что жить. Я ведь тоже был потомком целого рода…
Завещание прадедушки как раз было составлено утром того дня. Оно было подписано и засвидетельствовано со всеми тонкостями семейным адвокатом, который сделал, что от него требовалось, и успел удрать до сборища родственников.
Феликс не успел, а присутствовал он там потому, что именно его назначили душеприказчиком и исполнителем последней воли. Он должен был не только выразить свое на это согласие, но присягнуть, что выполнит желания завещателя с максимальной точностью даже в случае конца света.
Между бегством адвоката и штурмом родни Феликс успел дать прадедушке еще одну личную клятву. Дело в том, что прадедушка питал столь сильные опасения на предмет окончательного вымирания чистокровного рода из-за легкомыслия наследницы, которая может отказаться от рождения детей, что решил добавить нечто вроде тайного условия. А именно: Феликс как исполнитель завещания не предоставит ей наследственного имущества до тех пор, пока у нее не будет хотя бы одного ребенка. Пол ребенка, а также его автор значения не имеют, потому что ребенок должен будет носить фамилию матери.
— И вы ему в этом поклялись? — спросил Возняк с безумным интересом, отдававшим легким ужасом.
Несколько смущенный Феликс вздохнул.
— Да я бы ему в чем угодно поклялся. Понимаете, так; сложилось, что во время войны этот прадедушка спас моему отцу жизнь, рискуя при этом собственной. Это меня кое к чему обязывало, верно? По крайней мере — доставить ему радость на смертном одре, потому что с точки зрения права такое условие было ничтожным и не имело значения. Я вообще должен был его тщательно скрывать, и как раз здесь напакостил пан Бартош.
Феликс поднялся со стула, долил изысканные напитки и продолжил рассказ:
— Так вот, близкой свойственницей какого-то племянника, которую в семье звали тетей Рысей, была пани Рыкса Ключник…
— Простите, пани кто? — ошарашенно вопросил Возняк.
— Рыкса Ключник.
— Она что, из евреев или немцев? Протестантка?..
— Ну что вы! Католичка.
— И у нас окрестили младенца таким именем?! Да еще до войны? А что, была такая святая? Без святой ни один ксёндз бы ее так не окрестил!
— Ну конечно, была, как не быть. Жена Мешко II, двоюродная внучка кесаря Оттона, не могла же она быть язычницей! А звали ее именно Рыкса[6]. Так что девочку в свое время окрестили без малейших трудностей.
— Как родителям такое в голову пришло?
— Я предупреждал, что история длинная и запутанная, — напомнил Феликс с деликатным упреком в голосе. — У родителей были большие надежды. Рыкса была матерью Казимира Восстановителя, и они себе воображали… конечно, это только сплетни… что породили мать такой же монументальной личности, а имя ей в этом поможет. Пани Рыкса, или тетя Рыся, воспитанная в этом убеждении, свято верила в великую будущность своего сына, рожденного, кстати, очень поздно. Как-то ей в этом не везло, Анзельм Ключник родился, когда ей было сорок два года, может, даже сорок три. Тогда все очень удивлялись, что у нее все прошло без малейших осложнений, а она укрепилась в своей вере и превратила сыночка в идолище. Этот Анзельм Ключник, которого в семье звали Зельмусем и которому тогда было лет пятнадцать-шестнадцать, тоже находился среди толпы, окружавшей прадедушку. И именно пан Бартош был его репетитором. Ну вот, наконец я дошел и до него!
Феликс с облегчением выдохнул и подкрепился остатками легкого коктейля.
Возняк слушал с большим интересом и без нетерпения, потому что все эти фамильные чудачества ему очень нравились. Он ждал продолжения.
Феликс честно признался, что высказывания отдельных лиц он уже процитировать не сможет, потому что форму давно забыл, но содержание хорошо помнит. Это пан Бартош подбросил идею, чтобы в колыбели связать помолвкой молодую пару, как бывало в стародавние времена, и соединить узами брака новорожденную наследницу с самым младшим членом семьи, которого судьба готовит к высоким свершениям. А именно — с Зельмусем. Поддержку тети Рыси, вовсе не удивленной таким предложением, он мигом получил, и немедленно был создан особый документ, который наказывал Зельмусю и Барбаре в надлежащий момент заключить супружеский союз.
6
Рыкса (Рихеза) Лотарингская (995/96 — 21 марта 1063, Заальфельд) — королева Польши, жена (с января 1013) Мешко II Ламберта, мать Казимира I Восстановителя. Рыкса была дочерью пфальцграфа Лотарингского Эццо и Матильды Саксонской. —