«Сейчас стоит недалеко от Кунцево мрачный пустой дом, где отец жил последние двадцать лет, после смерти мамы», — пишет Светлана Аллилуева, единственная дочь вождя, его любимица, в своих «Двадцати письмах к другу». И далее она добавляет: «Дом этот, во всяком случае, как-то похож на жизнь этих последних двадцати лет. У меня ничего не связано с ним, я его не любила никогда».
Нашей группе Ближняя дача таковой не показалась, хотя хранители дачи сказали нам вскоре после нашего приезда, описывая ее особенности:
— А вы знаете, что в доме не растут цветы?
Мы не знали, но это факт: цветы там, где последние годы жил Сталин, почему-то не растут. Мы также на знали, что на даче есть бункер, в который Сталин так ни разу и не спустился. Во время бомбежек он сидел на втором этаже, в солярии, и смотрел на Москву. А генералу Власику, умолявшему его спуститься вниз, говорил:
— Спокойно, наша бомба нас найдет…
Или что-то в этом роде.
То, что это место связано с новейшей историей России, ощущаешь сразу, кожей. Ощущаешь ровно в ту секунду, как только попадаешь на огороженную высоким глухим забором территорию.
Первоначально дом был одноэтажный, он стоял среди сада и цветов. Наверху во всю крышу был сделан солярий. Потом дом много раз перестраивали по планам его хозяина. В сорок восьмом году был пристроен второй этаж, позже, в сорок девятом, там был огромный прием в честь китайской делегации. Это было единственный раз, когда второй этаж использовался.
Именно сюда, на Ближнюю дачу, мы привезли человека, молчавшего до последнего времени, — Николая Петровича Новика. Николай Петрович исполнял обязанности начальника охраны Сталина с июля 1952 года по март 1953-го. На этом посту он сменил легендарного генерала Власика. То, как выглядел этот уже далеко не молодой человек, нас поразило. Костюм, галстук, шерстяной пуловер были тщательно подобраны по цвету, рубашка — будто только из магазина, ослепительно белая, с жестким воротником. Нам часто приходилось беседовать с ветеранами спецслужб, но этот человек выделялся из общего ряда. Наверное, сказывались годы, проведенные в Австрии, где Николай Петрович Новик был резидентом нашей разведки.
Это было морозным февральским днем. Николай Петрович вошел в прихожую сталинской дачи, где он не был сорок семь лет. Он начал вспоминать прямо с порога — так захлестнули эмоции. Мы снимали в режиме репортажа, без специального света, звук писали на микрофон, вмонтированный в камеру. Его эмоции остались на пленке.
— Территория изменилась. Я посмотрел — кое-что построили здесь… — непонятно кому, нам или сам себе, сказал Новик.
В годы, когда Николай Новик приступил к своим обязанностям по охране первого лица государства, неплохо было бы на этой даче иметь постоянного врача.
Из журнала посетителей следовало, что с 1950-го по 1953 год резко сократилось число лиц, бывавших на приеме у Хозяина в кремлевском кабинете. Если в предвоенном 1940 году зарегистрировано более двух тысяч посещений, то в 1950 году их было около семисот, в 1952-м и 1953 годах — менее пятисот. В день не больше десяти человек. Длительными стали и перерывы в приемах. В 1950 году такой перерыв составил около пяти месяцев. С первого августа до двадцать второго декабря Сталин никого не принимал в Кремле.
Следующий перерыв длился около полугода — с 9 августа 1951-го по 12 февраля 1952 года. За этим резким снижением активности стояла лишь одна причина — здоровье. На эту тему Сталин уже не мог позволить себе шутить так, как в 1936 году, когда ответил корреспонденту агентства Ассошиэйтед Пресс в Москве, внезапно сообщившему о смерти Сталина:
«Милостивый государь!
Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если Вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира.
С уважением И. Сталин. 26.10.1936 г.».
Вот такой был шутник.
Мы держали в руках историю болезни Сталина Иосифа Виссарионовича, 1879 года рождения. Но она была написана в марте 1953 года, когда консилиум врачей ставил диагноз бывшему уже без сознания вождю. До этого времени Сталин к врачам почти не обращался. Это поразительно, но на территории дачи не было санчасти, там не дежурил врач. Почему — об этом разговор ниже, а сейчас можно только констатировать: все это пагубно сказалось именно в марте 1953-го, когда он нуждался в экстренной медицинской помощи. А так ближайшее окружение отмечало большое количество простудных заболеваний — Сталина постоянно мучила ангина. Существовали и другие недуги, у него явно было повышенное давление — временами у Хозяина было неестественно красное лицо. Еще ходили слухи, что он часто страдал расстройством желудка, это отмечала и Светлана, его дочь. И все это на фоне общего старческого ослабления организма.