– Как угодно, господин. Я отложу встречу с подрядчиком.
*****
За четыре года, проведенные на Востоке Петроний, успел уже отвыкнуть от многолюдства, бестолковости и суеты римских улиц. Среди восточных городов, в которых ему довелось побывать, ни Антиохия, ни даже Александрия не могли потягаться численностью населения с Римом. Но, выстроенная по единому плану, с пересекающимися под прямыми углами широкими улицами и просторными площадями, столица Египта, во всяком случае, в цивилизованной ее части, конечно, была устроена несравнимо разумнее, нежели Рим.
Долгое время наслаждавшийся заслуженным миром, Вечный Город в последние годы превратился в одну огромную стройку. Казалось, некая строительная лихорадка поразила все городские сословия. Ей положил начало сам божественный Цезарь28, который объявил, что, приняв Город кирпичным, хочет оставить его мраморным. Первыми жертвами этой болезни стали друзья Императора29 – Меценат и Агриппа. От них, распространяясь сверху вниз, лихорадка захватила сенаторов, всадников, богатых вольноотпущенников и даже алчных откупщиков.
Тот, кто ворочал миллионами, возводил термы и портики, разбивал сады и строил театры. Но и владелец жалкой лавчонки на Авентине30, харчевни на Субуре или мастерской на Таберноле, стремясь отличиться в глазах Цезаря и сограждан, жертвовал деньги на часовню, посвященную ларам родного квартала, фонтан либо скромную статуэтку на перекрестке. Великолепные храмы, роскошные общественные здания и новые частные дома как будто сами собой вырастали на месте пустырей, ветхих инсул и мусорных свалок. Вся эта огромная стройка требовала множества рабочих рук и поглощала невообразимые количества камня, дерева, черепицы, мрамора, известняка и прочих строительных материалов, которые везли в Рим со всей Италии.
Несмотря на ранние часы улицы уже были заполнены людьми. От Тибуртинских ворот, к центру города, где завершалась отделка нового Форума Августа, тянулись последние грузовые повозки, и двигался поток строительных рабочих. Тут и там у открытых таверн разжигались жаровни, разносчики загружали лотки дешевым съестным, а мелкие торговцы Субуры занимали стратегические посты у открытых дверей своих лавок.
В самом начале пути, выходя с улицы Пекарей на Субуранский взвоз Петроний чуть было не погиб, попав под внезапно выскочившую из-за угла груженую бревнами телегу. Отскочив в последний момент, он увидел, как одноглазый, неровно выбритый возница вместо того, чтобы придержать поводья, напротив, хлестнул лошадей, предоставляя пешеходам самим спасаться от гибели. После этого случая Петроний стал осторожнее и всякий раз, подходя к перекрестку, сбавлял шаг, оглядываясь по сторонам.
Пройдя Субуру, всадник свернул направо. Оставил позади многочисленные соблазны Священной улицы и, пройдя узким неудобным проходом между Капитолием и Квириналом, вышел на Широкую улицу. За храмом Нептуна свернул налево и оказался у небольшого холма, плоская вершина которого дала приют амфитеатру Статилия Тавра.
Будучи первым и единственным в Риме постоянным сооружением подобного рода, амфитеатр за четверть века своего существования оброс многочисленными сопутствующими фирмами и конторами. Одним из самых крупным и самых процветающих среди них было печально знаменитое предприятие ланисты Лентула Батиата31. И именно оно была конечной точкой маршрута Петрония.
*****
Выходя из дома, Лоллий Лонгин проклинал все на свете. Будь на то его воля, он бы предпочел провести это утро в тени своего сада в компании с кувшином ледяного фалерна. К сожалению, Петроний, Эбур и Статилий Тавр не оставили ему выбора. Наскоро перекусив, Лоллий с горестным выражением лица замотался в тогу и, в сопровождении двух кападокийцев, уже в третьем часу дня32 вышел на улицу, размышляя о том, сколь многим ему приходится жертвовать во имя торжества справедливости.
Единственным, хоть и сомнительным утешением мог служить тот факт, что префект жил неподалеку. С давних пор Статилий Тавр владел роскошным поместьем на Садовом холме. Некогда принадлежавшая великому Помпею, эта великолепная усадьба досталась Тавру по священному праву победителя. Однако, заняв высшую городскую должность, префект выстроил для себя еще одну резиденцию. Она расположилась в том месте, где суетливая Субура вливалась в респектабельный Аргиалет.
Благодаря удобству сообщения со всеми частями города и близости к главным очагам потенциальных волнений, это место идеально подходило для того, чтобы держать руку на пульсе городской жизни. Так что, прошло немного времени и официальная резиденция, над воротами которой висели окровавленные плети, превратилась для Тавра в место постоянного проживания.
31
Внук Лентула Батиата из школы которого в 74 или 73 году д.н.э сбежала группа гладиаторов во главе со Спартаком.