— Уж очень ты разборчив в родстве, — покачал головой рыцарь. — Ну коли наследники тебе не годятся, остается Орвуд. От него ты ничего, кроме золотой ванны, не получишь.
— А я? — спросил Аолен с легкой обидой. — Обо мне забыли?
— О тебе я не забыл, — отвечал Рагнар, — но и о тетках твоих тоже помню. С тобой у них дело не сладилось — как знать, не придет ли им в голову посадить в дупло нового племянничка? Вдруг они еще того… не утратили надежды заполучить в роду… этого… как его?
— Оннолэннона! — услужливо подсказала сильфида.
Аолен нахмурился. Сказал с чувством:
— Больше никогда не произносите при мне это слово!!! Это выше моих сил! И глупостей не выдумывайте. Мои тетки — дамы старой закалки. Никого, кроме чистокровных эльфов, они не считают полноценными существами. Появление в роду онэльна станет для них трагедией, и одно только предположение, что таковой способен стать оннолэннон, покажется неслыханным кощунством. Так что Хельги в полной безопасности, и нет никаких препятствий нашему братанию.
— Погоди! — опешил рыцарь — Ты же сам сказал: тетки, трагедия… Хочешь нажить семейную проблему?!
— Ах! — драматически воскликнул эльф. — У меня уже столько семейных проблем, что одной больше, одной меньше… Короче, Хельги, ты согласен?
— Эй! Стойте-ка! Ведь обо мне раньше речь шла! — вдруг опомнился Орвуд. — Чего это вы на Аолена перескочили?! У меня право приоритета!
Если бы кто спросил, гном и сам не смог бы точно ответить, отчего ему вдруг так приболело заполучить Хельги в братья. Видят боги, он не искал личной выгоды, не задумывался о том, что смертный, имеющий в родне могущественнейшего и опаснейшего из современных демонов-убийц, автоматически перестает быть простым.
Наверное, это дамские романы настроили почтенного Канторлонга на сентиментальный лад. На Хельги, решил он, действительно слишком многое свалилось за последнее время, неудивительно, что тот жалуется на усталость. Как демон, он слишком молод для того груза ответственности за судьбы мира, что лег на его плечи. Ему совсем не повредило бы иметь умудренного жизнью, здравомыслящего и предприимчивого старшего брата, способного помочь советом и делом, проявить родственную заботу и предостеречь от неверных шагов… К тому же ему, бедному, прежде так не везло на братьев, попадалось демон знает что — дикие берсеркеры, сектанты-извращенцы, проклятые гоблины… Пора положить конец этой нездоровой тенденции.
В общем, намерения у Орвуда были самые благородные, и уступать потенциального родственника какому-то неблагонадежному эльфу (для гномов неблагонадежны все эльфы, даже хорошо знакомые) он не собирался. Беда в том, что Аолен рассуждал примерно так же. В результате они сцепились, и едва не дошло до драки.
— Чего вы разорались, как два больных ишака? — урезонила их Меридит; как сторона заинтересованная, она желала скорейшего разрешения вопроса. — Для чего, по-вашему, придуман жребий?
Соперники переглянулись — и не стали возражать против «ишаков».
Трудно сказать, какими соображениями руководствовались Силы Судьбы, назначая брата для демона-убийцы. К примеру, Меридит, при всей любви и уважении к гному, однозначно предпочла бы эльфа, как персону менее занудную и не склонную к нравоучениям. Ведь он автоматически становился и ее старшим братом! Но Высшие Силы распорядились иначе. Десять раз подряд был кинут жребий — сначала чтобы было наверняка, потом просто из любопытства — и каждый раз, вопреки всем теориям вероятности, он указывал на Орвуда!
— Видите! — торжествовал победитель. — А вы сомневались!
Процедуры такого рода всегда выглядят излишне пафосными, глуповато-театральными: торжественные формулы клятв, смешение капель крови на лезвиях мечей… Однако они действуют почти безотказно.
— Ну что, получилось?! — пристала Меридит, едва дождавшись окончания церемонии. — Возникла новая нить? Ровная и сиреневая? Хельги, ты бы в астрале посмотрел, а то ночь скоро!
Демон послушно заглянул в астрал.
— Получилось. Только нить не сиреневая, а ближе к фиолетовой. Оттенок другой…
И вновь диса не дослушала, перебила:
— Какая разница! Лишь бы была!
— Видишь ли, небольшая разница есть… Не то чтобы принципиальная, но все-таки… как бы это объяснить…
Хельги что-то темнил, не желал говорить прямо. А Меридит не стала вникать. Сами понимаете, напрасно. Будь она понастойчивее, задайся целью выяснить правду — узнала бы, что такая точно нить, фиолетового оттенка, у ее брата по оружию уже была! Догадываетесь, к кому она вела?