Бренди и впрямь быстро привело нас в чувство, а шоколад оказался восхитительно вкусным. Мы сидели на диване в обнимку, и, должна признать, это и впрямь было романтично.
– Пойдем спать, дорогой? – спросила я, борясь с желанием облизать пальцы. – Или ты хочешь дождаться еще и прадеда?
Вдруг они могут являться только по одному зараз? Вот только как решают, кто именно явится сейчас? Нечто вроде очереди? Интересно, в порядке старшинства в семье или по давности смерти?
– Жаль, что она не представилась, – пробормотал Этан, не ответив на насмешку. – Как теперь искать?
Я повернула голову и всмотрелась в его лицо, смутно видимое в лунном свете. Шторы мы отдернули, а из-за искрящегося снега за окном в комнате стало почти светло.
Фонарик мы погасили. Разумеется, не романтики ради, а для экономии батареек. Кто знает, какие опасности подстерегают нас на обратном пути?
– Ты впрямь собираешься искать это злосчастное платье? – спросила я недоверчиво.
Этан нахмурил брови.
– Я должен хотя бы попытаться.
– Как думаешь, ее убили? – поинтересовалась я напрямик.
Муж покачал головой.
– Тогда ее бы занимали поиски убийцы, а не платья. Конечно, это ерунда, но именно эта ерунда не дает покоя душе моей… прабабки? Прапрабабки?
– Вряд ли она настолько стара, – сказала я со вздохом. – Такие фасоны носили в конце прошлого века.
– Уверена?
Ох уж эти мужчины!
– Рукав «баранья ножка», цветной корсет, панталоны выше колен и кружево машинного плетения, – перечислила я. – Трудно ошибиться.
Причем, судя по крою и обилию украшений, покойная была той еще штучкой.
– Значит, скорее всего, жена Джозефа Кларка, – задумчиво произнес Этан. – Тем легче.
Я только вздохнула. Он и впрямь в это верит?..
Проснулась я одна и нисколько этому не удивилась. По утрам мне редко удавалось понежиться в объятиях мужа. И не потому, что мы следовали чопорной альбионской традиции спать в разных постелях – боже упаси! Просто Этан вскакивал в такую несусветную рань, когда поднять меня можно было разве что динамитом.
К счастью, у моего любимого мужа хватало совести (а также инстинкта самосохранения) не делать таких самоубийственных глупостей. В противном случае я или подала бы на развод, или сделалась вдовой. И суд бы меня оправдал! Будить человека в пять утра – это ли не жестокость?
Я сладко потянулась, повернула голову к окну и сказала:
– Доброе утро, дорогой.
Сидящий в кресле Этан поднял голову от газеты и встал, чтобы меня поцеловать.
– Доброе утро, дорогая. Хочешь что-нибудь съесть?
– Разве я не проспала все на свете? – удивилась я, бросив взгляд на часы. Стрелки почти доползли до полудня.
– В Лонг-хаусе принято завтракать в постели, – просветил Этан, кивнув на поднос с остатками сандвичей и чашкой из-под кофе. Альбионской традиции пить по утрам чай он не придерживался, впрочем, как и я.
– Надо же, какие сибаритские замашки. – Я вновь сладко потянулась и попросила: – Закажи мне что-нибудь перекусить, пока я умоюсь, хорошо?
Этан кивнул и вновь потянулся за газетой…
Когда я вернулась из ванной, на пороге как раз появился дворецкий с подносом в руках. Уголки его рта были скорбно опущены, а плечи чуть сгорблены.
– Доброе утро, Далтон, – несколько удивленно поздоровалась я, завязывая на ходу пояс халата. Подавать завтрак не входило в обязанности дворецкого, для такого рода мелких поручений существовали горничные.
– Доброе, мэм, – ответил он необыкновенно мрачно, опустил поднос на стол и выпрямился, глядя поверх моей головы. – Желаете еще чего-нибудь?
– Нет, спасибо. – Я потянулась к кофейнику.
Я никогда не страдала излишней пытливостью. Не хочет рассказывать? И не надо.
Этан же, чье любопытство просыпалось раньше него самого, живо поинтересовался:
– Что-то случилось, Далтон?
– Произошло несчастье, сэр, – сообщил дворецкий таким похоронным тоном, что я уже начала прикидывать, где раздобыть подобающую для кладбища черную шляпку.
Кого именно постигла печальная участь, можно было не гадать. Разумеется, старика Джозефа.
Я добавила в кофе изрядную порцию молока, сдобрила сахаром и с наслаждением отпила сразу половину.
– С кем? – Муж взглядом призвал меня проявить хотя бы толику приличествующей случаю скорби.
Пришлось опустить взгляд в чашку, поскольку горевать о желчном старике было выше моих сил.
– С горничной, сэр, – удрученно поведал дворецкий. – Она сломала ногу.
Мы с мужем дружно выдохнули. Признаюсь, я – с некоторым сожалением.
– Не пугайте нас так, Далтон, – попросил Этан с досадой. – Конечно, мы сочувствуем несчастной девушке, но ведь с ней все будет хорошо?