Она все еще не желала расставаться с иллюзией близкого замужества. Господи, надо просить Яшу ее подготовить, как-то не очень разочаровывать. Тошкин закусил губу и прислушался.
— От Гены! Что у него, ключей, что ли, не было? Динка, сволочь, ему иногда площадь под черт-те что сдавала. Но я ведь бедная? Ну скажите же, я несчастная? — Глаза у Люды налились слезами и на миг остановились.
В моменты молчания или глубокого душевного потрясения она могла бы составить счастье какому-нибудь не слишком требовательному мужику. Тошкину было ее жалко.
— Но ведь это же он — скотина?
Людочка решительно и смачно высморкалась в кухонное льняное полотенце. Дмитрий Савельевич ужаснулся. Такой фривольности Надя не прощала даже самой себе. Этот объект был эстетической гордостью всей семьи. Он висел просто для красоты. Как цветок. Не считая Ани и собственной внешности, полотенце на кухне было единственным предметом, за которым она ревностно следила. Но Надя молчала. Она молчала красиво, проникновенно. И очень подозрительно. Она собиралась с силами, чтобы наконец задать свои вопросы. Но Тошкин ее опередил:
— А зачем ты посещала брачное агентство? Ты ведь так любишь своего мужа?
— Не хами, — сказала бабушка. — Может быть, Людочка и убийца, но она же не полная дура, чтобы складывать все яйца в одну корзину! При таком муже, если сам о себе не позаботишься, останешься без трусов! — Бабушка налила себе кофе и, присев рядом с Людочкой, погладила ее по руке. — И как успехи, детка? Что-то нарыла? Он не появлялся? А?
Люда вздрогнула и вжалась в стул. Бежать ей было некуда, а отвечать нечего. Она боялась. И больше всего она боялась Надиного молчания.
— Нет. Живым нет.
— Так ты видела его мертвым? Где валерьянка? Вызовите мне «неотложку». Ты пока помолчи. Мне надо подготовиться. Стоп! — скомандовала бабушка, и женщины засуетились по кухне. — Я готова к самому худшему. Говори, где, когда и при каких обстоятельствах?
Дима сжал кулаки. Сейчас Кривенцова во всем признается, а под протокол замкнется. И никто ничего не докажет. Хороший адвокат соорудит из шаткого алиби Кривенцовых настоящий бастион, и суд расплачется, услышав, как эта несчастная женщина сражалась за целостность своей семьи. Тошкин тихонько застонал.
— Не перебивай! — строго сказала бабушка.
— В письме на фотографии, — спокойно сказала Люда. — Если вы имеете в виду Федора. А вы все его и только его имеете в виду. Но я не ревную. — Она прерывисто вздохнула.
— Он предлагал тебе брак? — спросила Аглаида Карповна.
И Тошкин уже хотел было открыть рот, но сценарий не принял его в свои объятия. Дима только усмехнулся.
— Да, хотя он знал, что, кроме Гены, мне никто не нужен.
— Девочки, кому пустырника? — предложила Надя, очаровательно улыбаясь. — Или, может, лучше водочки? Эта свадьба пела и плясала не на нашем дворе. Спокойно. А теперь дискотека. Так почему ты, Людочка, ходила в это агентство? И что связывает тебя, такую влюбленную в мужа, с Володей Прядко? И его — с твоим агентством? А?
Людочка подпрыгнула на месте и завертелась вокруг своей оси. Надежда обладала даром предвидения. Правда, кроме Людочки в дискотеке никто не поучаствовал. Бабушка тихо сглатывала слезы, Дима счел за лучшее немного посторониться и закрыть своим телом подступы к двери.
— А Дина сама ему рассказала. Не так ли? — Надя ехидно улыбалась. На месте Людочки Тошкин вцепился бы ей в личико. Не для поцелуя, разумеется. — Он ведь тоже занял ему деньги? И муж твой занял? Вы берегли, то есть сторожили Федино появление? И как? Добились своего? Так что ты все-таки любишь больше — мужа или деньги?
— Все, — сказала Люда и села на стул. — Все. — Она закрыла лицо руками. — Так и было. Но разве это запрещено? Разве я не бедная? Разве мне нельзя жить в хорошей квартире? — Она с мольбой посмотрела на бабушку. Та неприлично быстро отвернулась. — Я знала, что он меня обманет. Я знала! — запричитала вдруг Людочка. — Ребята, Вова Супчик нас опять обскакал. Я неверная жена. Гена — убийца. Он Ален Делон.
— А я? — обиделась Надя.
— Я тебя умоляю! — Люда вытерла слезы. — Что ты? Седьмая вода на киселе.
— Восьмая, — гордо поправила Надя.
— Тем более. Так громче, музыка, играй победу, — объявила Люда. — Мне когда прийти? Я вчера гуляла. Но меня, может, кто и видел. Если только захочет подтвердить… Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!
— Рано, — сказал Тошкин в ответ своим мыслям.
— Во сколько? — уточнила Люда.
— А? Что?
Дмитрий Савельевич не собирался сдаваться. Если у Вовы жадность отняла последний разум, то кто-то должен его остановить. Только, пожалуй, это была не жадность. Любовь. Ради Кати. Он очень хотел быть хорошим, богатым и знаменитым. Для образа победителя ему не хватало размаха. Ради Кати…