— Плохо, — сокрушенно сказал Тошкин.
— У меня тоже плохо, — призналась я и наконец поняла, что мы созданы друг для друга.
Аглаида Карповна вежливо кашлянула.
— Надя, ты не могла бы съездить на Демьяна Бедного и поговорить с вахтером? — вдруг совершенно серьезно спросил Тошкин. — Мы никак не можем его допросить. Он все время пьяный.
— А днем в субботу должен быть трезвым? — удивилась я.
— Но может быть, в неофициальной обстановке? — Дима полез в стол и достал деньги на оперативные расходы. — Он не мог не видеть тех, кто въезжает в поселок. У него работа такая.
— Все время пьяным быть, — сказала я.
С другой стороны, хватит думать о плохом, поскандалить и развестись мы с ним всегда успеем.
— Только возвращайся скорее. Сюда, — трагическим голосом в тональности «Прощания славянки» напутствовал меня муж.
Бедный Демьян Бедный. Если бы он только знал, как будут трепать его честное пролетарское имя, он никогда бы не пошел на расстрел Фанни Каплан! С другой стороны, именно в интересах революции было придумано такое густое поселение капиталистического завтра в городе. При победе коммунистического вчера здесь можно будет сделать отдельно стоящее гетто. При поражении — запустить героического красного петуха.
Вахтер был не просто пьян. Он был пьян вдрызг. И чтобы попасть с ним в одну фазу, я пригубила заботливо прикупленную в ларьке дешевую водку.
— Кто там? — икнул он, слабо различая мой силуэт.
— Свои. — На всякий случай я дыхнула на него что есть силы.
— И с собой? Или только внутри? — Он стоял, покачиваясь и щурясь на солнце. Он был мне рад. Я годилась для компании и душевного разговора.
— Садись, все равно. Будем? — Он хитро прищурился и показал на пустой стаканчик.
— Обязательно. Надя. — Я протянула руку.
— Иван Иванович, — важно ответил он. — Так чего?
— Валя из семнадцатого…
— На чулках повесилась. Моя в них лук хранит, — доложил Иван Иванович, ожидая, когда я наконец поделюсь с ним хорошими новостями в виде бутылки водки.
— А кто был у нее в тот день?
— Девушка. — Взгляд вахтера стал осмысленным, серьезным и почти трезвым — именно в таком состоянии во мне и можно было разглядеть девушку. — Мне тут за что деньги платят? За слепоту, глухоту и паралич всех конечностей. Работа вредная. Секретная. — Он крякнул в кулак и деликатно вытащил из моих рук лекарство от любопытства. — Ну, будем. А был у ней мужик. Хахаль ейный, другой мужик. И баба, и баба. А может, и те были — в другой день. Ночью, — завершил логическое построение вахтер.
Я не знаю, какой вопрос задал бы здесь профессионал Тошкин, но у меня картина сложилась совершенно отчетливая. Дети баловались, всем отправили письма и Вале тоже. Людочка приехала проверить информацию, полученную от Федора, и в порыве страсти разделалась с любовницей мужа. А приспособил Онуфриеву в агентство сам Гена — за женой следить. Он же, мало того что кобель, еще и семьянин. Обидно такую цацу, как Людочка, бесплатно отправлять на Запад.
— Косая? — тихо, но внятно спросила я.
— Пока нет. — Иван Иванович приблизился к моему лицу и отрицательно покачал головой. — Ни в одном глазу. Хоть на свадьбу, хоть в музей.
— Да нет, та баба была косая? Та, что приходила?
— Ну чего косая? Трезвая, только я не помню, когда это было. Но трезвая точно.
— Я спрашиваю, глаза у нее косые? А вторая какая? — Я уже не находила слов, чтобы передать вахтеру свое душевное волнение.
— Да не знаю я, какие у ней глаза. Шустрая — это точно. Мужик был с пузом.
«Лойола, не иначе», — радостно подумала я.
— А вторая? Была она, вторая-то?
— Я на них жениться не собирался! А записей не веду. Потому что на работе. Мое дело маленькое — по дорожкам метлой махать. А когда я в запое, то вообще ничего не вижу. А в запое я, когда у начальника милиции гости. Там такого насмотришься, что только в пруду и успокоишься. Ясно тебе? А хахаль ее — мужик хороший. Правильный, ко мне с полным уважением. Я на него лишнего говорить не буду. И двигай давай отсюда…
Очень обидно, но от Миши с Ирой отвлекло. На душе стало легче, а в мозгах просторнее. Преисполненная гордости за новую, очень похожую на правду версию происшедшего, я влетела в тошкинский кабинет:
— Мужчина и две женщины. Наверное, Лойола.
— Или Федя, — глухо сказала бабушка.
— Да, или Федя, или Миша, но кто-то с пузом. И две женщины. По моему внутреннему чувству, вторая — это Людочка. Они вместе ходили в агентство, а первой женщины, может, и не было вовсе, но я думаю…
— Надя, все это уже старые новости. Как и тот факт, что Кривенцов напоил вахтера за молчание и фантазии по поводу посетителей. Больше ничего? Тогда выйди.