— Эй, — говорит этот Бейзил.
— Что?
— Где горит-то?
— В каком смысле?
— Не так скоро, молодой человек, попей-ка лучше кофе, больно уж быстро ты тараторишь. Голова заболела.
— Ладно-ладно.
Посидели мы, попили кофе, подождали, пока у него голова не прошла. Они все вытянули ноги — может, вспомнили, как у них морковка в огороде растет.
Потом Бейзил говорит.
— Ты чего-то сказать про Слипа. Сказать?
— Да, он мой дружок.
— Не тот ли это, у которого бабка — миз Люси? Он еще в Англию уехал?
— Ну да, — говорю, — Слип. А вы его знаете?
Он шлепнул по бедру и захохотал.
— Вы его знаете! Я его знаете? Да я его знаете еще когда он без штанов бегал. А он что, все горазд ловчить?
— Да уж, — говорю, — и мы ну хихикать. Потом они что-то промеж себя побалабонили и еще похихикали, только я ни слова не понял.
— Он-то к миз Люси наезжал года два назад, что, тогда, небось, и придумал эту штуку?
— В общих чертах, — говорю, — только он сейчас как бы не у дел, так что я вроде как партнер.
— А ты хорошо знать, что твой Слип придумал? — говорит этот Бейзил. — Мы-то ему говорить, что покупать кофе, продавать, значит, его в Англию. А он-то чего надумал! Покупать ганжу да пихать в кокосы! — Тут он шлепнул себя по ноге и захохотал. Они все шлепнули себя по ногам и захохотали. Через полчасика, глядишь, отсмеются, можно будет снова потолковать о деле.
— Ну вот он и прислал меня, — говорю, — раз уж я его, значит, кореш, и экспортная лицензия у него накрылась. Только теперь он уже собрался вывозить кофе, вникаете, о чем я?
Кивают, головами качают, балабонят что-то по-своему.
— Вникаете, — говорит один.
— А как это, что он сейчас не у дел? — спрашивает тут этот Бейзил.
— Ну…
— В тюрьме, небось?
— Ну, раз уж вы об этом заговорили.
— За ту ганжу?
— Вроде.
— Ха!
И снова хихикают. У меня руки чесались рассказать Слипу, как он повеселил земляков. Но пока, вроде, все было путем. Хихикать они хихикали, но куда подальше не посылали.
— Ники, друг мой, — говорит этот Бейзил, — я полагать, мы с тобой можем договориться. Выпей с нами еще кофе, и мы что-нибудь да надумаем.
Мы выпили еще кофе, и я даже вроде как забалдел. Но мы сидели там и думали.
Я объяснил им, что пока это только на пробу, первая попытка, и что возьму я на этот раз ровно столько, сколько смогу увезти, а там уже — как повезет. Нужен только отборный товар, чтоб посмотреть, как дело пойдет. А я, раз возьму немножко, не вляпаюсь в неприятности из-за того, что лицензии-то у нас пока нет. Прощупаем рынок, вот тогда дело пойдет, и бумажки тогда уже в порядке будут.
На том и порешили. Пожали друг другу руки. Они пообещали, что расскажут и другим маленьким фермерам, у которых земли, может, всего пара акров. А сперва пришлют мне в Мейвис-Банк отборные зерна. Есть у них такой Оскар, вот он со мной завтра в полдень возле почты встретится. Я возьму столько, сколько смогу унести, все самого лучшего качества. О цене договорились запросто.
Я так обрадовался, у меня аж дух захватило. И оттого, что представил, как обрадуется Слип, и оттого, что у меня есть законная работа. Ну, более-менее законная. Вот когда мы купим лицензию и заплатим пошлины и всякое такое — тогда и впрямь будет законная. Но и пока тоже ничего. Может даже, Норин одобрит.
И вот иду я себе обратно по тропинке и тут чуть со мной удар не случился.
Стоят все трое и пялятся на этот раз прямо на меня.
Глава десятая
Они стояли ярдах в ста впереди; «лендровер», наверное, оставили где-нибудь за поворотом.
— Эй, ты! — крикнул Армитедж, — Беркетт!
Я притворился, что мне наплевать. Но теперь я знал это наверняка. Они приехали за мной.
Ладно, будет еще время об этом подумать. А сейчас надо делать ноги.
Они стояли ниже по склону, прямо у меня на пути, там же где-то была их тачка. Уходить можно было только вверх. Звать на помощь маленьких фермеров было без толку. Типа «Эй, парни, извините, конечно, знаю, что мы с вами только что заключили типа договор, но вот тут понаехали по мою душу, защитите». Оставалось одно: убегать в горы.
И тут — вот удача: туристы. Четверо белых парней, две бабы и черный провожатый. Самое то, что надо.
Подхожу к ним.
— Прощенья просим, — говорю.
— Эй, как дела? Как поживаешь?