— Видкомб! — кричит, будто я в Китай предлагаю ехать. — Да это далеко. Миль десять будет.
— Слабо? — говорю. — А за тридцать баксов?
— Спрашиваешь, — говорит. — Я бы и так повез, потому как тебя надо к доктору, но за тридцать баксов дело быстрее пойдет.
— Ну так поехали?
Я попросил хозяина с хозяйкой записать, как их зовут и адрес. Потом осторожненько достал из кармана докторскую визитку. Протягиваю ее водиле этому, Тони его звали. Он говорит:
— У него здесь и номер записан. Хочешь, я позвоню ему из машины?
— Прямо из машины?
— Ну, понятное дело, у меня в машине телефон. Без него на работе никак. Я вот только-только собрался пообедать, и тут они меня позвали. Твой доктор, наверняка, тоже обедает. Хочешь, я ему позвоню?
— Позвони.
Позвонил; ответила женщина. Дал мне трубку в здоровую руку.
— Джейн? — спрашиваю.
— Нет, это ее мама, а кто ее спрашивает?
— Ох, простите, уважаемая, хоть бы доктор дома, я, знаете ли, Ники, мне надо срочно доктора.
— Подождите минутку, пожалуйста. Он спит. Подождите.
Подошел доктор.
— Кто это? Это вы, мой юный друг Ники?
— Док, я сейчас в пикапе. На мне живого места нет. Вы уж простите пожалуйста, только мне очень нужна ваша помощь, очень.
— Приезжайте сюда. Дайте-ка мне поговорить с водителем.
Дал трубку Тони, он раз двадцать сказал «да, приятель». Потом я отрубился, только плечо все придерживал, чтобы не развалилось, а когда проснулся, мы подъезжали к дворцу, совсем как у калифорнийских богачей.
— Ну вот, еще один, Ники, — сказал доктор и в восемьдесят первый раз ткнул меня иголкой.
— Рехнуться можно, Док, это чего — ваша медицина такая ямайская — по сто булавок в чувака?
— Вижу, вы не утратили присущее вам чувство юмора, молодой человек, вот только я бы не советовал вам уж очень меня смешить, когда я втыкаю в вас эти булавки.
— Верно, Док, верно.
— Я уже ввел вам антибиотики, сделал прививки и местную анестезию, осталось еще наложить швы, — мы уже договорились, что он это сделает сам, и не повезет меня в больницу. На мое счастье, у него была дома процедурная, и он решил, что справится и так. Мне вовсе не хотелось, чтоб ко мне сбежались все ямайские копы.
Плечо было и впрямь разорвано в клочья, но он взялся его починить.
— Очень удачно, — говорит, — оч-чень удачно, принимая во внимание силу удара, что он пришелся под углом. Если бы это был человек, владеющий мачете, — хотя бы фермер, — полагаю, руку бы вы потеряли. Да и в этом случае вам понадобится амбулаторное лечение, если шрам не зарубцуется.
— Повезло мне, Док.
— Ну да, примерно. Другая рука менее проблематична, поскольку удар пришелся вскользь. Дюжины стежков, думаю, должно хватить. Потом займемся вашими синяками-ссадинами. Думаю, что и отдохнуть бы вам не помешало, отойти от шока. На ночь останетесь у меня, а после, я думаю, стоит позвонить в полицию.
Ну вот, а я уже начал надеяться.
— Ох, нет, Док.
— Ох нет что?
— Ох, нет, Док, только не в полицию. Не люблю я их, Док. Ни к чему хорошему это не приведет.
— Хм.
— И я хочу сам с ними разобраться — там, дома. Я на них найду управу.
— Вы имеете в виду английскую полицию? Но они не смогут применить никаких мер воздействия за деяния, совершенные в другой стране, если только прежде не была привлечена местная полиция.
— Нет, док, я больше надеюсь на неофициальные методы воздействия. Набить Мики Казинсу морду, вроде того. Неохота, чтоб они знали, что мы куда-то заявили, а то они будут настороже, понимаете, Док?
— Хм.
— А если они залягут на дно, мы тогда так ничего и не узнаем, верно?
— Я подумаю об этом, Ники, и поступлю так, как велит мне мой долг. А теперь отдыхайте.
Ну вот, он заштопал меня с головы до пят, обмотал бинтами, дал мне чаю с травами — из тех, которыми лечат все болячки, от головной боли до проказы, — и пошел вставлять ямайцам послеобеденные булавки. Его миссис провела меня в комнату, и я уснул еще прежде, чем рухнул на кровать. Я отрубился.
Когда я проснулся, рядом стояла Джейн и глазела на меня.
— Ущипните меня, это Джейн, или я сплю, — сонно промычал я, — господи, как же больно, рехнуться можно. Бог мой, да какая ж ты все-таки раскрасавица-девчонка, Джейн.
— Ох, Ники, — говорит она, — бедный ты мой мальчик.
Вот что охота услышать каждому парню, мне такого уже лет двадцать никто не говорил.
— Скажи еще раз, — прошу.
— Нет, хватит, боюсь тебя избаловать. Поспи еще, а потом расскажешь, что с тобой приключилось.
И я заснул. Я спал, и мне снилось, что я падаю с горы крови. Мне снилось, что из меня режет ремни колибри с лезвием вместо клюва. И что я улепетываю через озеро кофе, а за мной гонится мой участковый с гарпуном и ордером на арест. Мне снилось, что они жрут мои плечи с ямсом и бананами, и поливают их соусом чили. Тут я снова проснулся. В комнате было темно.