— Не нукай, — перебила, — нечего нукать. Есть у тебя девушка или нет?
— Ну…
Снова этот злобный звук.
— Послушай, Джейн, — заторопился я, — трудно сказать, трудно объяснить, ты должна понять. Не очень-то это здорово сидеть с бабой — то есть, извини, Джейн, я хотел сказать, с женщиной… с девушкой… и разговаривать про другую девушку, понимаешь ли… — тут я замялся. Она и глазом не моргнула. Пришлось продолжать. — Понимаешь, Джейн, — говорю, — вот есть Келли, у нас, значит, с ней ребятенок, Дэнни, ему сейчас шесть, так она мне недавно пинка под зад дала, променяла на какого-то немчуру-футболиста, это когда я только-только из тюряги вышел. Потом вот есть Норин, она классная, как не знаю что, вот только…
— Вот только что? — а у самой глазки сузились.
— Только мы с ней еще не того… не этого… сама понимаешь. Она захотела, чтобы я сначала занялся каким-нибудь законным делом. А теперь получается, что она, может, и вовсе знать меня не захочет, потому как ее из-за меня порезали.
Тут глаза у нее, наоборот, распахнулись.
— Ники, — говорит; точь-в-точь как моя школьная училка.
Я даже не сдержался.
— Мисс, — говорю ей.
— Ники, думаю есть кое-что, что ты должен прояснить, буквально несколько эпизодов твоей славной биографии, о которых ты забыл упомянуть.
Никак она не уймется, эта Джейн. Ладненькая девушка — с такой и поболтать приятно, и даже о сексе, может быть, только вот она хотела быть мне другом и лезла в мои дела. О своих парнях даже не упоминала — только обо мне.
— Э… — начал я.
— Ты не стал утаивать от нас, Ники, что сидел в тюрьме, но я что-то запамятовала, как и за что. Ты не против, может быть, как-нибудь это объяснить. Ошиблись, наверное, и посадили невиновного?
— Это чистая случайность, — говорю.
Тут она как захохочет.
Ну и морока, скажу я вам. Рассказываешь ей, а она даже всерьез не воспринимает. Женщины, что с них взять. Хохочет-заливается, даже слёзы из глаз — вытирать приходится. Странно, что в этой гостинице для этого нет специального человека.
Наконец она малость успокоилась.
— Расскажи-ка мне все с самого начала, мой друг Ники. Поведай мне о своем криминальном прошлом. Это была твоя первая отсидка?
— Э… ну… не совсем. Ну почти… была, может, еще одна или две. Может, если б я родился лет на пятнадцать попозже…
— Лучше расскажи все по порядку, Ники. Сначала про преступления, потом про Норин, не возражаешь?
Как будто я мог.
Ну и я рассказал ей, вроде того. Рассказал, как и за что, тем более что сидел-то я в основном по мелочи. Потом про ту случайность, из-за которой четыре года отсидел. Потом про Келли и про Норин, что с ней случилось, кое-как рассказал. Никак не мог свыкнуться с тем, что ее порезали из-за меня, и думать об этом не мог. Даже когда я узнал, кто был тот Голос, старался не думать про ее шрам. И сейчас мне было ой как не по себе.
— Они ее порезали, — говорю. — Порезали из-за меня. Теперь у нее всегда будет шрам.
— Господи.
Мы помолчали.
— Господи, Ники, это ужасно.
— Да.
Мы выпили.
— И что ты собираешься делать? Как ты теперь с ней будешь? Тебе следует хорошенько заботиться о ней. А эта Норин, ты хочешь, чтоб она стала твоей девушкой?
— Да. Она — это нечто, Джейн. Ты не бери на свой счет, ты классная девчонка и такая симпатюшная.
— Но она еще лучше, да? — а сама хихикает.
— Не лучше, Джейн, не лучше, просто…
— Просто, ты ее любишь?
Господи. Ну прямо иголки под ногти. Ох уж эти женщины.
— Просто, ты ее любишь? — снова.
— Ну, как сказать…
Молчит. Ждет.
— Ну да, так мне кажется.
Уф.
— Черт побери, Джейн, — говорю, — тебе нравится крутить парням кишки, да? Ты меня уже достала, дорогуша. Чего ты вообще от меня хочешь?
Тут она ударила меня кулачком, а потом снова чмокнула в щеку — так что у меня зубы клацнули.
— Мне кажется, это прекрасно, Ники. Просто чудесно. Я была бы рада познакомиться с Норин и я надеюсь, когда-нибудь мы с ней подружимся. Но тебе нужно очень хорошо о ней заботиться.
— Я позабочусь, Джейн, не беспокойся.
— Как?
Я подумал, можно ли ей сказать. Подумал и о том, что ей хочется услышать.
А, да пошло оно все.
— Я собираюсь их грохнуть, Джейн, — говорю ей. — Замочить к чертовой матери, чтобы духу их больше у нас не было.
Села прямо, молчит.
Мы выпили.
Потом она говорит:
— А из этого будет какая-нибудь польза, Ники, как думаешь?
Мне станет легче, это уж точно.
Я раскусил ледяной кубик. Она покрутила свой бокал и немного отпила. Помолчали, оглядели других посетителей. Потом она говорит: