— Я же тебе уже сказал: хочу завязать, чтоб быть с этой самой Норин. Что тебе еще от меня надо?
— Подумай об этом, дружок. Просто подумай об этом.
О господи.
* * *За два часа до вылета я шмякнул на весы большущую сумку, а контролерша принялась разглядывать мой билет. Поводит носом и говорит с улыбочкой:
— Мм, мистер Беркетт, похоже, вы везете домой кофе.
— Так и есть, — говорю.
Пропустила сумку, а сзади какой-то парень подходит, принюхивается и говорит:
— Оо, хороший кофе.
Денег у меня оставалось на батончик «Марса», так что в сторону дьюти-фри я и не взглянул. Ждать было еще час, так что купил себе местную газету «Глинер». Решил выйти из зала, посидеть в тенечке. Сумки из универмага, тоже полные кофе, рядом поставил.
Подваливает ко мне пижонистый парнишка и садится рядом.
Рехнуться можно.
— Да, друг, да, — говорит.
— Нет, парень, нет, — отвечаю.
— Да, друг. Ты ведь летишь со мной в Гатвик?
— Лечу в Гатвик. Только не с тобой, если ты не пилот.
— Я просто спросил. Я Давид.
— Ну и молодец.
Не стал ни руку ему пожимать, ни лизаться — ничего. Идешь своей дорогой, ну и иди.
— Я видел, ты пересчитывал деньги.
О черт. С этим аэропортом всю бдительность потеряешь; это впервые на Ямайке я так расслабился.
— Я подумал, что у тебя, может быть, не хватает. Плохо это, когда все свои сбережения на отдыхе потратишь. Ты производишь впечатление человека, который много работает, зарабатывает совсем не много, а погулять хорошо не прочь, а?
Никак не могу разобрать, что у него за акцент. Вроде и лондонский, и ямайский, да вроде и Майами попахивает, хрен его знает.
— Ну и что тебе надо? — спрашиваю.
— Я подумал, может, ты согласишься взять с собой в Англию маленький пакетик? Там тебя встретят, не бойся.
— Маленький, значит?
— Да, совсем малюсенький.
— Чаек для твоей бабули? Нюхательный табачок для твоего братишки из Тотнема? Гербалайф для ямайского посла?
— Нет, старик, я тебе пудрить мозги не стану. Просто полфунта гашиша.
— Значит, полфунта гашиша.
— Да, парень. Подзаработаешь. Хорошие деньги.
— Бабки.
— Хорошие бабки.
— Катись-ка ты, — говорю. — Катись куда подальше, коппер поганый.
— Коппер? Да ты что, старик. Я правду говорю. Я тебе сейчас покажу.
— И не думай даже, ты, пижон. Что я тебе, Санта-Клаус? С каких это пор такие дела делаются перед самым аэропортом? Для этого есть город, неужто не понятно, что здесь всюду понатыканы камеры? И что тебе на самом деле от меня надо? Где меня возьмут — здесь или в Гатвике? Шепнешь кому надо и получишь откат с таможни? И все будет чики-чики? Двадцать фунтов гашиша или малость кокса в маленьком чемоданчике, где они будут искать в первую очередь? Лучше уйди с глаз моих, ей-богу, чувак, не можешь — не берись, а то с тобой как раз в тюрягу угодишь.
Я даже расстроился. Какой же я стал правильный.
Правда, и знать наверняка нельзя, дело он предлагает или подставу готовит. Я пошел в аэропорт, а там прямиком в туалет и всего себя обшарил. Знаю наверняка только, что в задницу он ничего не успел мне сунуть, а туда они в первую очередь и заглядывают. Вот насчет карманов — это вопрос, их я как следует проверил. Вроде ничего.
Подхожу туда, где паспорта смотрят. Легавый носом поводит.
— Мм, кофе везете?
— Кофе везу.
Прошел через металлоискатель. На кофе он не среагировал.
— Добрый день, — говорит парень у «рамочки», — мм, кофе везете?
— Везу.
— Счастливого пути, — говорит.
Прохожу в самолет. Мимо идет пилот, говорит: «Мм, пахнет кофе».
После обеда у них здесь только и мыслей, что про кофе.
И вот эта птичка снова оторвалась от земли, и я у нее в кишках. Из Уолтемстоу никого не было, когда грузились, я во все глаза смотрел. Народу — до фига, но наших ковбоев из Уолтемстоу не видать.
Впереди масса времени. Вылетаешь вечером, летишь десять часов, а когда приземляешься в Гатвике, выходит, что летел все пятнадцать. Волноваться смысла не было: сумел прилететь, сумею и вернуться. Многие дрыхнут весь перелет. Но я-то точно знал: если я перестану концентрироваться, пилот нырнет в море-океан, и мы превратимся в субмарину. Нет уж, спать я не буду. Зато живым до дома доберусь.
В Гатвике решил не утруждать ребят из красного коридора: подумаешь, пара фунтов кофе. Кофе, насколько я знал, ввозить не запрещалось. Кроме кофе была у меня только одна бутылка рома, так что пошел через зеленый. «Мм, как пахнет кофе», — говорит легавый. Я типа смутился малость, чтоб им приятное сделать. Кивнули; прошел.
Сел на обычную электричку до Лондона. Скорая стоит столько же, сколько билет до Ямайки. Кому-то, может, оно и надо, чтоб три разные компании пассажиров из Гатвика возили, но только не мне. Я сел на дешевую, вместе со всеми, кто после электрички на «трубе» поедет.