Мы сразу решили — никаких ножей, если только уж очень понадобятся.
Первым его ударил Афтаб. Прямо в солнечное сплетение. Он согнулся, и Афзал заехал ему в нос. Хлынула кровища и забрызгала мою лучшую одежку.
Мики стал пятиться назад, к сортиру. Рамиз хряснул его цепом для риса, пожалуй что сломал пару ребер. Афзал заехал ему прямо в горло, и он стал хрипеть и задыхаться. Я вдарил ему в брюхо, и из его хрипящей пасти полилась блевотина. Стоило сорить баблом у китайцев, чтоб потом все это оказалось у тебя же на ковре.
Он повалился на пол, и мы испинали его ногами. Мы старались контролировать себя, даже Рамиз. Мы не хотели, чтоб он окочурился, и не хотели, чтоб отрубился. Мы хотели, чтобы он мучился, мучился сильно, и чтобы каждый в Уолтемстоу об этом узнал.
На все про все ушло, может, секунд двадцать.
Стало очень шумно — из-за драки и из-за сигнализации.
Его миссис стала кричать: «Мики! Мики! Это ты, что случилось?» Мики не отвечал. Валялся себе славненько на полу и молчал.
Мы ушли.
Мы уходили через переднюю дверь, по дорожке и к нашим тачкам. Разъезжались по трем направлениям — но не по Стейшн-роуд, откуда должен был подвалить Старина Билл. Едва мы дали деру, завыли сирены, — наверняка его сигналка была соединена прямо с участком. Но я уже гнал в сторону Вудфорда — хорошая тачка эта «Ауди». Дин с Джимми пробирались задворками, а остальные драпали в сторону Хайамс-Парка. Можно не сомневаться, что Мики не станет рассказывать легавым, кто отдал ему должок.
Пересек Северную Кольцевую и бросил тачку у Виппс-Кросса. Черт, я-таки совершил кое-что противозаконное — водил краденую тачку. Ладно, сейчас уже поздно над этим заморочиваться, спишем на непривычку и не до конца продуманный план. Я пошел пешком домой от Вуд-стрит до Шернхолла, потом до Черч-Хилл-роуд и, наконец, до дома.
Мы ничего не сказали Мики. Мы решили, что он и так все поймет. Оставалось дождаться четверга — тогда станет ясно, поняли ли нас и остальные.
Посмотрел, где толкутся мои сторожа, только нигде их не было видно. Может, срочно вызвали в Чингфорд, а может, захотелось ребятам выпить и расслабиться — не знаю, а только возле дома их не было. Оно и к лучшему: не видели, когда я пришел. Я зашел в дом.
Там я сел и стал трястись. Я сидел и трясся, и пялился в потолок. В такие игры я еще не играл, и поздновато мне уже начинать. В меня не бросали бутылки с зажигательной смесью. Я не хотел умирать. Половину ночи я сидел и трясся, а потом лег в постель, и мне снились кошмары.
Утешало только то, что Мики Казинсу сейчас, наверное, тоже было несладко.
Глава семнадцатая
Зал «Эскот-Сюит» кишмя кишел легавыми.
В два часа дня кутерьма была как на съемочной площадке. На улице не было ни души. Ни одного коппера в мундире, ни одной полицейской «панды» с цветомузыкой — ничего настораживающего. Легавые подъезжали поодиночке и так мирненько, будто собрались покормить призовую собаку или помыть полы в сортире. Тачки аккуратненько уводили на стоянку. Внутри же творилось то самое, что на стадионе «Уэмбли» за тридцать секунд до появления Мадонны.
Мужики в футболках и джинсах валялись по углам с отвертками. Техники в белых халатах и с кисточками сыпали порошок для отпечатков, готовились брать пробы на ДНК, собирать преступные слюни, сопли, сперму и еще хрен знает чего, а потом решать, чьи они — твои, твоего прадедушки, а может, Джека Потрошителя. Рослые девицы в очках прихлебывали чай из фляжек, фотографировали пустые комнаты, и от этого хрен знает почему были до усрачки счастливы. Важные чины из Скотленд-Ярда в пиджачках и шляпах стояли кучкой и хрюкали. Простые работяги всегда без ума рады, когда приключается особое расследование, а то, что на этот раз в деле было замешано высокое начальство, сделало его еще особее. Кроме этого хрюканья, в коридорах было тихо. Казалось, тот, кто попадает в Ярд, сразу же разучается говорить, и никогда уже больше не напьется до чертиков и не съест в «Тандури» настоящего карри, как большинство копперов — будет вечно хрюкать да мычать и грызть свой «Кит-Кат». Положение обязывает.
Ти-Ти был как боров в навозной жиже. С одной стороны, он был счастлив, и ему страсть как хотелось в ней поваляться, но при этом он нервничал, понимая, что подними он чуть повыше свой пятачок, и егораздавят, как клопа. Он понимал, что тут ему на смену пришли парни, получавшие на накладные расходы куда больше, чем он, парни, которых приглашали в масоны и которые катались за своими подопечными в Малагу и обратно. Парни, у которых была служебная машина и личный шофер, парни, которые привыкли читать «Таймс», развалившись на кожаном сиденье. Серьезные парни в коричневых ботинках.