КРАКЕН[9] И ЕГО ДЕТЕНЫШ
Первым живым существом, на которое наткнулся Спящий после того, как покинул залив в ответ на крик боли своего сына, было бежавшее по дороге странное писклявое создание. Не в состоянии удрать от огромного Спящего, писклявое существо рухнуло на колени, подняв залитое слезами уродливое лицо, и пыталось, как понял Спящий, молить о пощаде. Нагнувшись и хорошенько обнюхав его, Спящий решил отпустить эту тварь. Отпустить, поскольку, с одной стороны, она явно сделала что-то весьма неприятное в штаны, а с другой — он никогда не любил закусывать сырыми людишками; их жирноватая консистенция вызывала у него расстройство желудка.
Повернувшись спиной к невнятно бормочущему Люциферу ди С’Эмбовелли Борджиа, Спящий возобновил свое волнообразное движение к Стрега-Шлоссу. Поляну он пересек без особых проблем, ее травянистый покров расступался под его телом, как вода. Но когда гигант перебирался через подъездную дорогу, в его нежном брюхе засели острые осколки розового кварца, причинявшие ощутимую боль. Настроения это ему не улучшило. Спящий вломился в парадную дверь Стрега-Шлосса, скользнул через прихожую и, заслышав шум в гостиной, направился прямиком туда.
Сжимая в объятиях Дэмп, миссис Маклахлан поняла, что может спасти только девочку и себя. Титус лежал на полу с широко открытыми глазами, его грудь едва вздымалась. Фьямма д’Инфер стояла, склонившись над ним и ожидая, когда душа мальчика будет готова к последнему путешествию. Их окружало кольцо зеленого пламени — барьер, который не могло преодолеть ни одно человеческое существо. Сначала Лучано, а потом Бачи рванулись на помощь сыну, но оба были откинуты прочь, не в силах преодолеть огненное кольцо. Фьямма приняла свой подлинный вид, отбросив человечье обличье, словно змеиную кожу, отчего некоторые из ведьм попадали в обморок. Разорванные колготки, шарфы и рябиновые ветки прилипли к потолку, демонстрируя силу, с которой демон сбросил с себя путы.
А Пандора?.. Мысли миссис Маклахлан лихорадочно заметались. Пандора бесследно исчезла. Только что она была тут, пытаясь прикрыть Титуса собственным телом, а теперь… Сломленная своей неспособностью защитить тех, кого любила, миссис Маклахлан почувствовала, что ее лицо мокро от слез.
— Ооо, нет, моя маленькая, — прошептала она. — Я не позволю, чтобы с тобой случилось то же самое… — Няня покрепче прижала к себе Дэмп, надеясь на какое-то божественное вмешательство. Она совсем уже было собралась нажать кнопку будильника, когда вдруг пришло спасение, причем самое невероятное.
— Ты! — проревел громовой голос. — Ты, кто ножом колол мое дитя. Не отпирайся, мелкое болотное отродье, я чую кровь дитяти моего на теле мерзостном твоем…
Рука миссис Маклахлан замерла на кнопке, а сердце бешено забилось в груди.
— Паппа-паппа-паппа, — заворковал Нестор, с удовольствием пробуя на вкус непривычное слово, отчего Ффуп уставилась на сынка с некоторым удивлением.
— Не торопись, мой сын, — приказал голос, и огромный черный хвост, потушив кольцо пламени, нацелился прямо на Фьямму д’Инфер.
Раздался премерзкий булькающий звук — демон оказался в тисках маслянистой черной пружины.
— Не тебе со мной бороться, тварь! — гремел голос, без усилий выжимая жизнь из своей жертвы. Воздух с пронзительным писком вырывался из раздавленного горла, пока жертва лихорадочно меняла свое обличье, превращаясь из демона в ведьму и вновь в демона в отчаянной попытке избежать злой участи. Миссис Маклахлан с облегчением наблюдала, как черная пружина сжималась, душа свою добычу, пока не раздался последний тоскливый крик и демон не лопнул, выпустив изо рта облачко затхлого дыма. Титус закрыл глаза, свернулся калачиком и заплакал, не обращая внимания на маячившего над ним легендарного зверя и останки Фьяммы д’Инфер, зажатые в смертельных объятиях. Синьор и синьора Стрега-Борджиа опустились на колени рядом с сыном, обнявшись из последних сил. Миссис Маклахлан слышала, как между рыданиями Титус выкрикивал имя пропавшей сестры, словно это могло помочь ему повернуть время вспять. Дэмп, извернувшись, соскользнула с няниных колен, проворно подползла к брату и вскарабкалась на него.
— Панда, — сказала она, и такое неуклюжее сокращение имени Пандоры удвоило тревогу Титуса. — Пандорочка… — Дэмп стала повторять имя сестры со все большим и большим нажимом, пока голос ее не перешел в крик: — ПАНДОРОЧКА, ПАНДОРОЧКА! — завыла она, силясь заставить Титуса сесть и обратить на нее внимание. Расстроенная невосприимчивостью брата, она с чувством обрушила ему на голову свою книжку с картинками. — ПАН-ДО-РОЧ-КА В ЦВЕТОЧКЕ! — завизжала она, в ярости топая ножкой.