Бет помотала головой.
— Многовато для пумы, — задумчиво произнесла она. — Особенно для полгода как мертвой.
— Точно, — ухмыльнулся Гильермо. — С другой стороны, хотел бы я сказать, что мертвые не кусаются, но…
— Ты думаешь, это кто-то из ваших? Помнишь ту историю с новообращенным врачом, которого оставили без присмотра, и он растерзал свою жену?
— Вряд ли, — покачал головой прозектор. — Случаются, конечно… инциденты. Но трупы мы все же не едим. И я не слышал, чтобы какой-нибудь вампир разбрасывал кишки своих жертв по всей округе. Чистильщики бы уже на ушах стояли, а у нас пока спокойно все. И есть еще кое-что…
Бет терпеливо ждала продолжения, пока Гильермо аккуратно раскладывал папки по кучкам, а потом еще и подравнивал их края.
— Не в пользу… А точнее, в защиту наших говорит еще и то, что среди наших новых… поступлений стало попадаться слишком много расчлененки. Моя работа просто превратилась в какой-то чертов паззл! Мне даже становится как-то неуютно.
— Тебе-то чего бояться? — удивилась Бет. — Или среди жертв тебе попался какой-нибудь вампир?
— Мне не нравится мысль, что мы — не единственные монстры Лос-Анджелеса, Бет, — хмуро ответил Гильермо. — Мы спокойно живем только потому что люди не верят в чудовищ, и мы стараемся их в этом не разубеждать. Полиция пока спускает дела на тормозах, сваливая убийства на заблудших пум, но рано или поздно ей это надоест, и тогда… Черт, мне не хотелось бы уезжать отсюда из-за какой-то дряни, которая вздумала поохотиться на нашей территории. Ты не поверишь, но я даже прогулялся разок-другой в том районе, откуда привезли одно из тел.
— И что? — насторожилась Бет.
— И ничего. Район как район, обычный пригород. То ли эта тварь не любит вампиров, то ли охотится днем, то ли вообще съехала оттуда. Поговорила бы ты Миком, Бет. Я пытался, но у него вечно нет времени.
Они помолчали. Бет примеряла новости к странной истории, которую услышала от мистера Региса, и пока не видела противоречий. Достав свой блокнот, она записала: «мистер Р.: агресс. потуст. сущ. — выяснить подробности».
— Поговорю, конечно, — сказала она и поднялась, собираясь уходить. — Да, чуть не забыла. Тебе не на днях не привозили тело из Санта-Моники? Там вроде бы было убийство, все в крови, а тела нет.
— Кажется, нет, — Гильермо задумался, припоминая. — Разве только в одном из тех мешков есть что-то из Санта-Моники. Я еще не смотрел протоколы. Хочешь — заходи через пару дней, или Мик пусть зайдет, только не на пять минут.
— Я ему передам, — пообещала Бет.
*
Солнце било в панорамные окна, дробилось в стеклянных поверхностях, слепя глаза неожиданными бликами. По грубой штукатурке стен гуляли солнечные зайчики, иногда подмигивая, когда ветерок морщил воду в бассейне на террасе. Мик развалился на диване, выбрав солнечный квадрат пошире, и жмурился как кот.
— Только у тебя и погреешься на солнышке, — лениво пожаловался он. — Сколько, ты говоришь, отдал за ванадиевые окна?
Джозеф Костан молча сидел в углу, не глядя ни на Мика, ни на солнечные зайчики, ни на девушек, которые сидели на краю бассейна, болтая ногами и брызгаясь друг на друга. Мик искоса поразглядывал кислую мину друга, и в конце концов сел прямо и сложил руки на коленях.
— Ладно, давай начнем заново. Что у тебя стряслось?
Джозеф неопределенно повел плечами, то ли разминаясь, то ли прогоняя какую-то мысль, и, наконец, ответил:
— Ничего, — он взглянул на Мика, который явно собирался высказаться по поводу срочных дневных звонков по поводу «ничего», и поспешно добавил. — Ничего определенного. Дурацкие ощущения. Не знаю. Думал, ты мне поможешь разобраться.
— Давай начнем еще раз, и в этот раз — с самого начала, — Мик снова откинулся на диване и подставил солнцу лицо. — Я весь внимание.
— Знать бы еще, где это самое начало… — Проворчал Джозеф, но под взгядом Мика встряхнулся, и продолжил. — Ладно. Короче говоря, месяц назад убили моего мастера.
— Прости, я не знал. Соболезную…
— Перестань, — поморщился Джозеф. — Я с ним даже не общался. Он всегда был немного с приветом, а недавно вообще рехнулся. Решил, что раз он старше всех в Калифорнии, то и круче него только Лилит. Представляешь, он фактически положил с прибором на секретность, чистильщики за ним таскались хвостом! Когда я понял, что его больше нет, то решил, что старый пень просто доигрался и сгорел… в очищающем пламени. Но по всему выходит, что с поличным его так и не поймали. Или поймал кто-то другой.
— И кто — ты, конечно, не знаешь, — предположил Мик.
— Нет. И чистильщики не знают. Но они рассказали мне, как нашли тело: в канаве, рядом с каким-то торчком, который был настолько обдолбан, что даже не заметил, что фактически обнимается с трупом.
— Ого, — оценил рассказ Мик.
— Чистильщиков торчок тоже не заметил, — Джозеф увлекся, и уже посмеивался, рассказывая историю, словно это был какой-то анекдот. К тому же, публика явно слушала с интересом. — Даже не головы не повернул, когда они его осматривали, только представь. Но он был целехонек, если не считать… измененного сознания. А вот Зигфрид…
— Зигфрид?
— Мой мастер, — пояснил Джозеф. — Зигфрид. Он был в довольно плачевном состоянии. Помимо того, что он был совершенно мертв, у него был такой вид, будто он попал под гребной винт. Кстати, я уже сказал, что его голову нашли неделей позже?
— Отличная история, — одобрил Мик. — Чистильщики случайно не рассказали, каким образом он лишился головы?
— Случайно рассказали, — кивнул Джозеф, и сделал обеими руками жест, будто обозначал кавычки. — Декапитация произошла путем отрывания головы от тела. Собственно, этот момент меня и беспокоит особенно сильно.
— Разделяю твое беспокойство, — Мик подхватил ехидный тон, но говорил серьезно. — Не хотел бы я встретиться с тем, кто отрывает головы вампирам, которым по меньшей мере полтыщи лет. Что еще рассказали чистильщики?
— Да в общем-то, больше ничего. Они зачистили местность, аккуратно вернув торчка на прежнее место. По их словам, там и следов-то особенно не было. Как будто тело просто свалилось с неба.
Они помолчали, обдумывая историю каждый со своей стороны. В конце концов Мик снова выпрямился на диване и спросил:
— Допустим. Но если это произошло месяц назад, почему это стало так срочно именно сейчас?
— Ты знаешь, что чувствует вампир, когда убивают его мастера? — вместо ответа спросил Джозеф.
— Нет, — Мик покачал головой. — Ты ведь жив, да и Коралин тоже.
— Я и сам узнал только недавно, — кивнул Джозеф. — Так вот. Внутри возникает… пустота. Совершенно особенная пустота, как будто у тебя вырвали что-то внутри… Что-то, что было с тобой всегда. Например, сердце, или что-то такое же важное. Я терпеть не мог Зигфрида, и был страшно рад, что он отвечал мне тем же, так что мы годами успешно избегали друг друга. Но когда его не стало, я сразу это почувствовал. Тогда я и связался с чистильщиками, чтобы узнать, что, собственно, произошло.
Джозеф замолчал, собираясь с мыслями, а Мик любовался девушками в бассейне. Они так увлеченно играли в догонялки, что на террасе стояли лужи как после дождя, а брызги долетали до самых баснословно дорогих панорамных окон.
— А дальше? — не выдержал Мик, когда пауза слишком затянулась.
— А дальше эта пустота стала уменьшаться. Я сначала ничего не заподозрил, да и заметил-то не сразу. Думал, это что-то вроде тех душевных ран, которые затягиваются со временем. Обсудить мне это тоже было особо не с кем, как ты понимаешь. Тема довольно деликатная, и… — Джозеф усмехнулся. — У меня не так уж много друзей, которые дружат со мной не из-за денег.