— Хорошо, дорогая, — согласился Джек, слегка пожав плечами. — Я велю кучеру отвезти тебя домой. Увидимся завтра вечером у Уиткомов. Надеюсь, к тому времени твоя обида улетучится.
— Возможно, — надув губы, ответила Виктория. — А возможно, и нет.
Джек со смешанным чувством наблюдал за тем, как его любовница садится в карету. По правде говоря, его собственный ныл после вторжения к Мойре определенно угас. Не то чтобы он отказался от мысли о Виктории и ее деньгах. Но, едва карета скрылась из виду, Виктория удалилась на задворки его сознания, а ее место заняла Мойра.
Шаги Джека невольно замедлились, когда он проходил мимо комнаты Мойры — то бишь своей собственной спальни. Надо бы извиниться, подумалось ему, хотя, по сути дела, он ничего не обязан был объяснять. Девица ворвалась в его жизнь без приглашения, и он подозревал, что за этим скрывается леди Амелия. Если бы не фамильное привидение, то прошлой ночью он спокойно бы спал в своей постели, и Мойру нашла бы не его карета, а чья-то еще. Он не имел представления, что у леди Амелии на уме, но был убежден, что та вовсе не желала юной ирландке серьезного увечья.
Какой-то неуемный бес побудил Джека негромко постучать в дверь спальни и окликнуть Мойру. Если она не отзовется, он тихо и мирно уйдет к себе, а объяснение отложит на потом.
У Мойры меж тем сна не было ни в одном глазу. Ее бросало в дрожь при мысли о том, что она едва не стала свидетельницей любовных игр Джека Грейстока и дамы его сердца.
Этот человек просто неисправимый бабник. Неужели у него нет ни капли совести?
— Мойра, это Джек. Вы не спите?
Мойра подождала, когда уймется внезапное сердцебиение.
— Нет.
— Можно мне войти на минутку? Я должен вам объяснить…
— Входите, сэр, хотя вы ничего не должны мне объяснять. Я всего лишь гостья в вашем доме. Вы можете поступать как вам заблагорассудится.
Джек вошел в комнату и направился к кровати. Остановился и замер с видом нашалившего мальчугана.
— Мне жаль, что так вышло. Я, как всегда, чересчур много выпил и забыл, что предоставил вам свою спальню.
— Я в вашем доме незваная гостья, сэр. Пусть вас не беспокоит то, что со мной случилось. Я уйду через пару дней, и ваша личная жизнь войдет в привычную колею.
Джек вздохнул и осторожно присел на краешек кровати.
— Никуда вы не уйдете. Вы пострадали по моей вине, и мой долг — заботиться о вас, пока вы не поправитесь.
Свет канделябра падал на лицо Мойры, и Джек в очередной раз был поражен красотой девушки. Несмотря на синяки, ее необычная внешность поражала. Точеный носик, полные губы, все черты с любовью вылеплены великим скульптором — природой. Богатые оттенки каштановых волос от темно-золотого до цвета красной меди. За очаровательным изяществом, похоже, таилась сила, ничуть не умаляющая женственности.
Мойра заметила теплые искорки в глазах Джека и вздрогнула, когда он осторожно коснулся ее щеки кончиками пальцев.
— Ваша красота поразит всех, Мойра, когда вы поправитесь. — Он обвел пальцем контур ее рта, ощущая его влекущую полноту и собственный неукротимый порыв почувствовать эти губы на своих. — Вы сделаете счастливым какого-нибудь мужчину.
Внезапно он нежно взял лицо девушки в ладони, наклонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был нежный, неторопливый. Глаза Мойры закрылись. Сила и тепло. Впервые за последние недели она чувствовала себя в безопасности. Но она понимала, что верить такому человеку, как Черный Джек, нельзя. Она вздохнула. Как было бы чудесно, если бы она могла ему довериться!
Мойра почувствовала, как ее обдало жаром, все эмоции обострилась. Она представления не имела, что обыкновенный поцелуй может так вскружить голову. Ее тело медленно расслабилось, приникло к Джеку; тот застонал, заключил Мойру в объятия и крепко прижал к себе.
Поцелуй стал страстным, глубоким. В голове у Мойры шумело, ее словно влекло куда-то стремительным течением, в какую-то иную, неведомую доселе реальность, куда уводил ее Джек.
Мойра застонала от разочарования, когда путешествие в неведомое внезапно прервалось. Но стон почти тотчас перешел в еле слышный вздох, едва Джек принялся осыпать быстрыми, жаркими поцелуями ее щеки, подбородок, брови, коснулся губами мочек уха. Девушка задрожала всем телом, когда губы Джека скользнули к ямочке у основания шеи, потом через тонкую материю рубашки прильнули к впадине между грудей и наконец захватили сосок нежным и сильным движением.
— Матерь Божия! — вскрикнула Мойра, внезапно осознав, как бурно отзывается ее тело на каждое прикосновение.