– Нашел. Там сохранились остатки второго этажа. Забрался на самый верх, сидит и отмалчивается. Только дышит тяжело. Позвякивает еще чем-то да вскрикивает иногда непонятно о чем.
– Ну и дьявол с ним. Пусть дальше сам о себе заботится.
– Жирный Кот! – ожила гарнитура голосом Рвача. – Предлагаю все решить, как в старые добрые времена, – поединком. «Яростный» против «яростного». Пусть твои бойцы не вмешиваются. Сумеешь – получишь меня, не теряя времени и людей.
Заказчик встрепенулся и вперил тяжелый взгляд в гарнитуру.
– Это неспроста, он что-то замышляет. Так, Кречет, обойди снайперов. Скажи, чтоб никто не отвлекался на возможное зрелище. Трое мне помогут – надо прострелить ему ноги-руки. Остальные пусть внимательно смотрят: думаю, Парвач хочет отправить гонца, а поединок – лишь отвлекающий маневр. Если кто-то полезет – пусть стреляют сразу на поражение.
Немного подождав для солидности, Заказчик заявил на всю округу:
– Хорошо, Парвач. Поединок так поединок. Через двадцать минут. Выходи один, без оружия. Все будет по-честному. Никакой стрельбы – только сила против силы. Сейчас распоряжусь зажечь костры. И скажу, чтоб по тебе случайно кто-нибудь не начал стрелять!
Страшный звук родился над лесопилкой и понесся над сумеречной Зоной. На полуразрушенном втором этаже старого здания выл старый слепой сталкер-шаман.
Нити спутались в клубок. Собственная беспомощность вызывает новые чувства. Неприятные и будоражащие. И вдруг, словно ярчайшая вспышка белого света, мелькнуло припоминание. В каждом действии остается возможность внести изменения. Надо только вспомнить. Надо только приложить усилие в нужном направлении. Один рывок – и все пойдет иначе. Нити распутаются, и, может быть, закончится это бесконечное обучение неясно чему и неясно зачем. Странный звук проникает сюда из призрачного мира. Как будто воет кто-то. Показалось, или?.. Что это? Тягучий звук разрушает что-то внутри, дергает и ослабляет натянутые нити. Кажется, начало получаться! А ну! Еще усилие! Еще!
Кенг, спокойно восседавший на зеленом камне, вдруг пискнул и в ужасе шарахнулся прочь. Зеленый дым растекался над землей. Камень оплывал и таял, как снежный сугроб в теплый весенний день.
Когда-то у меня был Нож. Точнее, у меня было много ножей, но сейчас все они сливались воедино, в общее припоминание того простого факта, что когда-то и я принадлежал тому призрачному миру, тянущему сейчас ко мне свои жадные нити.
Немало кретинов потешалось над моими костяными и стеклянными ножами, полагая, видимо, что уж им-то доподлинно известно, из чего можно сделать хороший нож, а из чего – нет. Некоторые, из числа полных недоумков, ознакомились с качеством моих костяных лезвий на собственной шкуре. Хорошо обработанная кость, взятая с трупа слепого пса, выросшего неподалеку от гравитационной ловушки, способна выдерживать большие нагрузки и отлично подходит для легких стилетов, которыми так удобно колоть самоуверенного противника или зазнавшуюся зверюшку.
Своими стеклянными ножами я на спор рубил стальную проволоку, но даже это не всегда убеждало законченных «знатоков». Такова природа людей. Зато, если меня без хамства просили объяснить, как такое возможно, я легко рассказывал, что стекло моих ножей изготовлено при температуре свыше тысячи градусов и содержит примеси титана, меди, циркония, бериллия и ниобия. В итоге полученный материал, конечно, не является стеклом в обычном понимании, хотя если назвать его именно «стеклом», большой ошибки тоже не будет. И вот после этого люди верили. Странно.
Не верить глазам, но верить заумным объяснениям – обычное свойство многих жителей призрачного мира.
Не знаю, почему я вспомнил свой Нож. Странный, тянущий куда-то звук вовсе не походил на звон ножа. Скорее это было похоже вой Черной Собаки. Но, тем не менее, теперь я точно знал, что у меня когда-то был Нож. А еще у меня был дом, оставленный мне учителем Ликом, да будет легка его доля. Учитель Лик! Он тоже был у меня когда-то. Друзья-сталкеры. Бродячая жизнь. Странные события, разрушившие эту жизнь. Все это было. За всем этим тянулись длинные цепочки других воспоминаний. Память открывала свои двери одну за другой, не считаясь с моей способностью спокойно принимать эту новую старую данность в таких количествах.
Теперь я знал, почему симпатизировал тем, кто сохраняет ясность движения.
Теперь я понимал, что пробудило меня из забытья.
Теперь стало понятно, что пришло мое время проснуться.
Дед продолжал завывать на втором этаже, сопровождая душераздирающие звуки частыми ударами по какому-то металлу, и это ужасно раздражало теряющего контроль над своей яростью Рвача. Он несколько раз кричал в темноту, требуя от старика заткнуться, пару раз кидал остатками кирпича и даже грозился бросить гранату, но шаман продолжал свое нелепое соло в ночи. Лезть наверх, искать его среди мусора и камней не было ни желания, ни времени, ни сил.
– Значит, меня услышал, вышел, ИК-слепу кинул, ждешь три секунды, включаешь свой визор и бегом. Сперва на зеленый камень, а дальше по курсографу. И не вздумай останавливаться: если засекут, не отобьешься.
– Да, все понял, – Копец был собран и скуп на слова.
– Не вздумай играть в благородство и пытаться мне помочь, сынок. Я сам способен о себе позаботиться.
– Да, старший.
– Ну ладно, пойду.
Рвач хлопнул товарища по плечу и шагнул в темноту.
– Хорошо, старший, – сказал Копец вслед затихающим шагам. И выждав еще десяток секунд, вдруг улыбнулся, как человек, давно принявший все самые важные решения в своей жизни. – Прости, старший.
Мешок уже лежал на полу, сверху на него легли курсограф, простой детектор аномалий, глушитель от «снайперки» и автомат Рвача.
Снайперу «Долга» на оставшиеся минуты было достаточно своей любимой укороченной винтовки.
Снайпер «Прозрения» устроился на дереве с полным комфортом. Удобный лежак на широкой, будто кровать, ветке старого дерева. Очищенный от листьев сектор обстрела. Мысль о хорошем гонораре приятно согревала и давала уверенность, что как только «должник» вылезет из своей норы, он сразу же прострелит ему ногу.
Немного пугала перспектива оказаться под Выбросом, сидя на высоте четырех метров от земли, но специальный страховочный пояс, которым снайпер привязался к двум забитым в древесину железным костылям, давал ощущение некоторой безопасности.
Позади снайпера в листьях дерева оказалась большая прореха, сквозь которую теперь был виден огромный диск полной луны, показывавшейся здесь только перед Выбросом. Желтый лунный свет хорошо освещал снайперскую винтовку на станке и несколько запасных магазинов, набитых тусклой латунью патронов.
Внезапно липкие щупальца страха коснулись сознания снайпера, и только миг спустя он сообразил, что ощущает позади чье-то присутствие. Словно кто-то зачем-то тихо лезет на дерево. Чуть помедлив, он рывком повернул голову, одновременно, на всякий случай, шаря рукой справа, где лежал завернутый в сухую тряпку пистолет.
Но это движение замерло вместе с криком ужаса, застрявшим в глотке. Никто не лез на дерево. Черный силуэт неизвестного уже нависал над снайпером, и последним, что отразилось в расширенных от ужаса глазах, был нож, сквозь который легко просвечивала прекрасная полная луна.
В свете трех разожженных костров Заказчик чувствовал себя уверенно. Ослабляя контроль, он ощущал, как мощно начинает стучать в груди мышечный мотор, как холодеет кожа и падает общий болевой порог, как все медленнее начинает двигаться мир вокруг.
Рвач появился из темноты внезапно. Просто вышел к ближайшему костру и остановился. Заказчик ждал, но ничего не происходило. Снайперы словно вымерли. Он поднял руку и прямо показал на «должника». Но выстрелов так и не последовало.
– Что, Жирный Кот, честность заклинило? – с бешеной усмешкой осведомился Рвач.