– Ты, сталкер, мне зубы не заговаривай, – Регул ухмыльнулся, – их не водка драла, их кровосос драл. Только как-то странно он их драл. С жопы в основном. Он обычно в горло метит и в голову.
– Ну, а от меня-то ты чего хочешь? У кровососа и спрашивай! Он животина хитрая, его не обманешь. Кто чем думает, того туда и бьет. – По выражению лица долговца было видно, что объяснение его не удовлетворило. Только, на мой взгляд, нельзя было ему рассказывать про все, что в подземелье происходило. «Ботаников» мне живыми Сахарову сдать надо. Без шальных пуль. – Куда дотянулся, там и рвал комбез.
– А Сержант чего такой? Будто тушенки просроченной наелся. Молчит, не разговаривает. А?
– Командир, ну чего ты ко мне привязался? У Сержанта и спрашивай! – Я уже начал слегка заводиться. Врать не хотелось, но долговец со своими расспросами не отставал. – Он же расстроенный, а не я! Я, как видишь, просто безмерно счастлив находиться посреди открытого поля на лоне матушки-природы в такой расчудесной молчаливой компании, наслаждаясь окрестной пасторалью и чудными звуками певчих птиц на фоне лучей заходящего солнца. Сержант, может, просто расстроился, что без него кровососа завалили.
На мое счастье, вернулся квад Сержанта, оказалось – гон от Темной долины выскочил на блокпост, а вслед за ним бандиты попытались к Бару прорваться. В общем, обыденная ситуация. К моему удивлению, Сержант свой квад оставил на усиление блокпоста, а сам вместе с нами отправился в Бар.
Пока немцам в штабе оказывали квалифицированную медицинскую помощь и подыскивали комбезы на замену, я присел около входа на улице и связался с Сахаровым. Объяснил ему всю ситуацию, рассказал, что европейская научная экспедиция подверглась нападению кровососа и в настоящий момент находится в сильнейшем стрессовом состоянии. Высказал мысль о нецелесообразности их транспортировки на Янтарь. И вообще – что им лучше вернуться в свой Франкфурт, или как его там. А если от них чего надо на Янтарь доставить – так я все равно завтра-послезавтра подойду.
В это время перебинтованных, уколотых и напоенных водкой ученых, держащих под мышками свернутые драные оранжевые комбезы, повели мимо меня из штаба на склад к Петренко – переодеваться. А в штаб зашел Сержант.
Я раньше думал, что у долговцев в штабе звукоизоляция хорошая. Ошибался. В принципе, ничего нового я не услышал, все те же фразы, что и в подземелье, про то, что долговцы должны своим делом заниматься, а не всяких гомиков по Зоне прогуливать. Стандартный военно-боцманский репертуар. За исключением пары описаний поз из Камасутры, в которых Воронину, ученым и европейскому сообществу предлагалось поуестествляться. И, как я понял, в Зоне одним свободным сталкером стало больше.
Гюнтера и Питера оставили в штабе. Я им объяснил, что вся их экспедиция, вернее, последствия встречи с кровососом засняты на камеру, а кровососа, к моему величайшему сожалению, пришлось убить, чтобы спасти их драгоценные жизни. Они по этому поводу особо возражать не стали, потрясли мне руку, покивали: «Данке, данке шен» – и ушли рассматривать заснятое на камеру. А я в бар отправился, за псевдопсячий хвост договорился с барменом на ужин и завтрак, с народом пообщался. Там как раз Игрек из рейда пришел, притащил какой-то новый артефакт. Так до ночи всем баром пытались разгадать, что с ним делать можно и к чему приспособить. Единственное свойство, которое сумели определить, – то, что эта немного фонящая фиговина, брошенная в стакан, водку превращает в воду. Народ расстроился, сразу посыпались предложения выкинуть его подальше. Игреку стали дружно сочувствовать – мол, если бы наоборот – то больше и по Зоне мотаться не надо, сиди – камешек в ведра макай. А можно было бы и на Большую землю податься. А так только в диверсанты идти. Конкурентам водку портить.
К вечеру следующего дня я сидел в бункере на Янтаре и пил с Кругловым чай. Он мне рассказал, что немцы уже добрались до своего «Гринписа» и, на удивление, сразу же решили вопрос с грантом. Правда, почему-то не на цели изучения и дружбы с кровососами, а на сугубо медицинские, по изучению ихних брылей, в свете применения в современной медицине. В Красную книгу их решили не вносить, наоборот, дали дополнительный грант на разработку средств для их уничтожения. Так что Сахаров, донельзя довольный, умчался бумаги оформлять. Напоследок мне предложили переночевать в бункере, в гостевой комнатке.
– Нет, спасибо. К сталкерам в лагерь пойду, за дорогу. Слушай, тут еще половина куска «пленки» моей с прошлого раза осталась, ну, когда мне комбез обрабатывали... Вернешь?
– Конечно, верну. Только не половину, целую отдам. Сахаров велел. И просил передать, что всегда будет рад тебя видеть. Так что заходи, не стесняйся.
– Ой, я завсегда такой стеснительный! Прямо по полчаса стою и краснею, прежде чем ручку поверну.
Выйдя из бункера, я огляделся. Неожиданно беззвучно из-за сложенных бетонных блоков поднялась и шагнула ко мне фигура в длинном кожаном плаще, матово блеснул ствол. Рука дернулась за оружием, и тут же я ее опустил.
– Леший! Черт ты лесной! Ты как-нибудь по-нормальному подходить к людям научишься? Так ведь и кондратий прихватить может. Или пальнут в тебя.
– Ну, чать я смотрю, как к кому подходить. Ну че, как там оно?
– Нормально все. Не остались «ботаники» без буржуйских денюжек. Проняло гансиков. Можешь дальше безбоязненно кровососов отстреливать. Вот, держи, – и я шлепнул в протянутую из широкого рукава плаща руку «пленку». – Тут даже больше, чем обещал. Так что можешь не только комбез, но и плащ свой замечательный обработать.
– А чем тебе мой плащ не нравится? – пробурчал Леший, пряча артефакт в карман. – Вон, немчура сразу купилась, за кровососа в нем приняли.
– За бандюка тебя в нем кто-нибудь примет. Особенно если к людям так тихо подкрадываться будешь. И завалят. – Я усмехнулся. Завалить Лешего – это кому-то придется очень постараться. Он не только умел гукать по-лешачьи и подражать голосу любой твари Зоны, но еще мог беззвучно передвигаться, появляясь и пропадая в самых неожиданных местах. Все это с лихвой компенсировало не самые его лучшие снайперские качества. – Ты вот мне скажи: зачем и, главное, для чего немцам портки на заднице продрал? Мы ж только немного им комбезы попортить собирались? На мальчиков, что ли, потянуло?
– Тю на тебя! Я просто вот чего подумал, ежели гансы нормальные мужики, то по гроб жизни обидятся, что на них с заду кто-то покушался. А если ненормальные, ну, эти... – то разобидятся, что им там все когтями разодрали. А что, вроде сработало... – Леший смущенно шмыгнул носом.
– Еще как сработало! Они вдобавок денег на отстрел кровососов дали! Вот только с Сержантом нехорошо получилось. Он с Ворониным из-за всего этого разругался, из «Долга» ушел...
– Да нормально все получилось. Это мы с тобой знаем, что да как. И что кровососа этого еще третьего дня мы завалили, когда от Выброса на Агропроме прятались. Сержант не пропадет, зато он теперь никому ниче не должен, – Леший хохотнул собственной шутке. – А может, и взаправду немчикам нужно было настоящего кровососа показать?
– Ага! Либо он бы нас всех порвал, либо их, либо я у них на глазах «гомо вампируса» завалил бы. По-любому – «ботаники» остались бы без гранта, мы с тобой – в пролете, я – ваще под крест уйти мог. Так что – без вариантов. А ты, кстати, им чем комбезы драл и задницы корябал? Очень натурально получилось, и видно, что не ножом. А то я боялся, что долговцы усекут...
– А вот, – Леший вытащил из кармана плаща складной нож и отщелкнул здоровенное, похожее на коготь, кривое шило, которым прокалывают толстый брезент или парусину.
– А-а! Ну что, к сталкерам в лагерь пойдем или махнем в бар? – Две фигуры неторопливо двинулись к темнеющему в сумерках проему распахнутых ворот.
Sted
ДНЕВНИК НЕИЗВЕСТНОГО СТАЛКЕРА
...Я начал вести записи, поскольку не знаю, что может случиться со мной завтра. С моей смертью исчезнет несколько страниц из огромной летописи Зоны, а я не хочу, чтобы это произошло.