– Отпускаю, членистоногое, тебе все грехи, – сказал Хитрован и перекрестил жука автоматом.
Насекомое повернулось, процокало когтями по мраморным ступеням, кивнуло Алене и вошло в Портал. Иссиня-белая вспышка полыхнула между колоннами и поглотила жука. Девушка двинулась следом. На секунду она задержалась, посмотрела на Хитрована, махнула рукой в сторону сломанной колонны, сказала: «Помогите ему. Он там» – и тоже исчезла в ослепительной вспышке.
За колонной лежал Аладдин.
– А я думал, тебя уже слопала Зона, – сказал Хитрован. Он подошел к раненому, присел рядом на корточки. Подставил спину. – Давай забирайся, брат-сталкер. Лошадь подана.
Дима осторожно забрался ему на спину. Хитрован поднялся, крякнул, наклонился вперед и пошел, тяжело ступая, в сторону третьей двери.
– Ты, Аладдин, посматривай по сторонам. А то как бы нам в аномалию не вляпаться или кровососам на обед не попасть. Тебе-то сверху виднее.
– Ладно.
Дима немного помолчал. А потом вдруг спросил:
– Скажи, Хитрован, а неужели все, кого я сюда водил, из этих? – он поднял глаза к небу.
Хитрован не видел, куда смотрел Аладдин, но догадался.
– Нет, конечно! Это только парочка каких-то заблудших попалась. А так все наши были. Земляне. Лучший мир ребята искали, а ты им помогал. Сам подумай, откуда на Земле столько этих? – Хитрован свистнул и кивнул на небо.
Дима не ответил. «Уснул, наверное», – решил Хитрован. Он еще больше согнулся под своей ношей и продолжал шагать дальше. «А этот, членистоногий, тоже хорош! – подумал Хитрован. – Мотался по нашей Земле втихаря, шпионил. Людей обирал-обсчитывал. Дикого вообще насмерть убил. Потом прощенья попросил, камушек сунул, и все – в расчете. Ну и жук! Жучила!»
Хватов Вячеслав
ГЕК, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОГО МОХНАТОГО СТАЛКЕРА
Колбаса была склизкой и зеленой. К тому же она воняла. Но что поделать! Выбирать не приходится. Не каждый день в кафешке на углу Заречной «день открытых дверей» для нас, безродных дворняг.
Ну, насчет безродных – это я загнул. Родители мои отсутствием родословной не страдали, но мне от этого не легче. С недавних пор я, как и многие другие, стал обыкновенной бездомной шавкой. А произошло это в тот день, когда к собачьим вольерам и клеткам с другими животными детского центра юннатов подъехала колонна строительной техники. Спасибо нашему местному олигарху. Это ему понадобился под застройку элитным жильем тот кусок земли, на котором детишки и их родители устроили уголок живой природы. Всяких там ежиков, ужиков и воробьев выпустили на свободу. Попугайчиков, черепашек и хомячков разобрали по домам, а здоровякам, вроде меня, повезло меньше. И правда, кто возьмет к себе в малогабаритную квартиру эдакого «лося». Ни разместить, ни прокормить. Вот и гуляю теперь, предоставленный сам себе, по улицам, дворам и закоулкам.
Вообще-то в кружке юннатов я пробыл недолго. Привела меня туда девочка Надя, которая угостила меня конфеткой. Эх, ведусь я на сладости, прям держите меня семеро. Ничего с этим поделать не могу. Сунула мне Надя «Мишку косолапого» и повела, как теленка, право слово.
А что? Жил я у юннатов неплохо. Жаль, всего несколько месяцев. А до этого хлебнул горюшка. Так что кое-какой опыт уличной жизни у меня уже есть.
На улице я оказался примерно с полгода назад. Как только любимый мой и единственный хозяин Антон Сергеич отдал богу душу. Ох и любил я его! Готов был терпеть всякие гадости. Например, есть эти собачьи чипсы. Или бегать, как идиот, за брошенной палкой. Почему-то Сергеич считал, что мне это нравится.
...Я поморщился и принялся давиться докторской-помоечной. Тот еще деликатес. Чав-чав, а сам не забываю краем глаза коситься на наглую ворону, усевшуюся на ограду детского сада. С этими друзьями надо держать ухо востро. Того и гляди стащит мой сегодняшний завтрак.
«Кар!» Я все-таки вздрогнул. Надо же. Испугала. Что-то я тоже дерганый стал в последнее время. «Тоже» потому, что все вокруг какие-то нервные. Я имею в виду людей. От них так и прет безотчетным страхом. Мы, собаки, это очень хорошо чувствуем.
Впрочем, чего-то меня занесло. Это школа Сергеича сказывается. Он у меня военным был, все по горячим точкам мотался, вот из меня, щенка немецкой овчарки, тоже военного пса пытался сделать. Ох и замучил же он меня. То сквозь тлеющие головешки прыгаю, то какого-нибудь бугая за воротник ватника тащу, то кросс километров «...цать», то лазанье по болотам и оврагам. Зато интересно. Один раз вместе с ним с парашютом прыгали. А бывало как засадит над ухом пару обойм из «Сайги». Вот и странно, что я этого «Кар!» испугался. Не хватало еще от каждого хлопка дверью подъезда шарахаться. Все это от напряжения, которое так и витает в воздухе.
– Ну что, пернатая, обломись! – Я облизнулся и почапал в сторону спального района. Там раньше сердобольные старушки попадались, с кусочками булочек и пирожков в ассортименте.
Ага. Обломись и ты, старина Гектор. Вон одну из старушенций сынок в джипешник запихивает. Остальных и след простыл. Тут не то что псины – голуби с воробьями с утра не кормлены. А колбаска-то без остановки куда-то в глубины живота провалилась, словно и не было ее.
Эх, и вымахал я здоровенный на свою беду! Лапы брюхо не прокормят. Ну ладно, будем считать, что позавтракали, теперь кофе (шучу) и газета. А поскольку читать я не умею, газету мне заменяет телевизор. Вон из окна первого этажа девятиэтажки бухтит.
Послушаем.
«...напряженность не ослабевает. По мнению специалистов, ситуация с каждым днем будет только ухудшаться. Процесс может принять необратимый характер, и, несмотря на все меры, предпринимаемые мировым сообществом...»
Что-то говорит эта дикторша с надрывом. Я бы даже сказал – истерит. Знать бы еще, в чем тут дело. Последний раз регулярно смотреть телевизор я имел возможность у Сергеича. Бегу к овощной базе. Может, хоть капустки там погрызть удастся или крысятинки отведать, на худой конец. (Вот докатился!)
Хрена с два. Погрыз! И здесь все вверх дном. Фуры так и шныряют туда-сюда. Не подойдешь. Крысы, конечно, все по щелям. Остатки капусты и картошки втоптаны в грязь. Не задался денек.
Соображай, Гек, соображай! Дело близится к закату, а у тебя во рту с утра ни бутерброда, ни куриной ножки не было.
Так! На вокзал бесполезно. Там Джиму, знакомому бульдогу, вчера чуть лапы не оторвали. На мясокомбинате, думаю, сейчас та же фигня, что и на овощебазе. Да там и в обычное время делать было нечего. Разве что пару рваных ран от тамошних местных «волчар подзаборных» получить.
Вот надо же. Ведь и у собак все как у людей: крыша, разборки, территория.
Хлебозавод – ерунда. Только белый весь оттуда выйдешь, и никакого удовольствия от той кислятины, которой там воняет, нет. Потом три дня кишки от сырого теста крутить будет. Плавали – знаем!
Что? Опять помойка – наш друг? А ведь еще место для ночлега найти нужно. Егорыч, сторож гаражного кооператива, как запил после начала всей этой людской суматохи, так и заперся у себя в подвальчике. Теперь вот и ныкайся по коллекторам и подворотням. А ведь не месяц май!
– Чу! Что это? Никак с какой-то псины шкуру с живой снимают? Ну и вой! Ах нет. Это у меня в животе завыло. Это ж надо так собаку напугать! Я и так всю ночь не спал, ворочался. Видно, мне людская нервозность передалась. Нутром чувствую, что-то недоброе случится.
Ладно, это все эмоции. Надо пожрать чего-то раздобыть. Лапы в лапы, и вперед, на промысел. Я вот у супермаркета давно не был. Авось хоть там свезет. Побежал.
Возле супермаркета царило все то же безрадостное оживление, что и на других бывших точках объедаловки. Но здесь хоть можно было подползти к кустам акации, разросшимся у заднего входа, и понаблюдать, не рискуя попасть под колеса грузовика или под руку подвыпившего грузчика.
Ага, вон мужик, несший тяжеленную коробку, спотыкнулся, и на асфальт покатились кругляши собачьего счастья – копченые охотничьи колбаски.
Но нет, не подойти. К раздолбаю уже спешит бригадир-начальник. Это просто пытка какая-то. Вон она, жратва! Только лапу протяни.