Вот пелена дыма закончилась. Враги не идиоты — прекрасно понимали, откуда и через сколько мы должны здесь появиться. Навскидку луплю одиночными по обступившим овраг серо-зеленым фигурам. Один упал, остальные рассыпались и залегли. Двое или трое рванулись в лес. Старшой, опустошая магазин «Грозы», орет мне:
— Они уносят его рюкзак!
Затем орет бойцам:
— Гранатой огонь!
Они и так сообразили, что делать, — половина достала эргэдэшки еще по ту сторону дымовой пелены. Несинхронные взмахи рук — и по траве у оврага запрыгали зеленоватые мячики гранат. Ожидание разрывов кажется бесконечно долгим. Безюк, выронив автомат, покатился по земле. Снайпер схватился за живот и рухнул на колени.
«Ду-дум!», «Ду-ду-дум!». Перед врагом выросла черная дымная стена разрывов.
— Вперед!
Со стороны противника вылетают две «Ф-1». Одна скатывается в маленькую канавку и взрывается, не причинив нам вреда. Осколки второй скашивают Самсоненко, Свиридова и одного из сталкеров. Мишка Привалов выпускает по врагу метров с тридцати последнюю «морковку», бросает ставший бесполезным «РПГ» и, продолжая бежать, пытается вытащить из тугой кобуры свой «форт».
Мы у овражка. Из живых там только один «серо-зеленый». Сидит на пятой точке, обхватив руками голову. Кажется, сильная контузия. Прерываю его мучения парой выстрелов в грудь. Зеленая броневая пластина, которая у него на груди, не спасает от автоматной пули в упор. Замечаю на рукаве шеврон со стилизованным изображением кристалла. МОНОЛИТ? Так вот кого наши сталкеры растревожили!
БТР выдает по лесу пару очередей и замирает, поравнявшись со мной. Оглядываюсь. В строю у меня осталось трое — Миша Привалов, Руслан Бондарь и Саша Немченко. Плюс бэтээрщики. Ищу взглядом командира сталкеров. Нашел его в овражке: упав на колени перед трупом пассажира, он в бессильной злобе бил пудовым кулачищем по взрыхленной осколками земле:
— Сука! Ну почему, блин?! Почему?!
Неожиданно он резко прервался и вскочил на ноги:
— Так, ладно, капитан! Они его рюкзачок утащили, кровь из носу надо вернуть. Через здешний лес БТР не пройдет, давай всех своих, кто пешком идти может, и шнеллер за ними!
— Привалов, Бондарь, Немченко… Немченко! Что с тобой? Ранен, что ли?
Саша смотрел куда-то вдаль пустым немигающим взглядом. Внезапно его автомат взлетел к плечу, и Привалов с Бондарем рухнули, скошенные длинной очередью.
— Контролер! — заорал старшой, одновременно разнеся Сашину голову девятимиллиметровой пулей. Второй сталкер опустил забрало шлема и, пробежавшись пальцами по наручному пульту, включил детектор:
— Контролер на десять часов, дальность семьдесят!
Три ствола, включая мой, за пару секунд начинили свинцом еле заметную на фоне пожухлых кустарников сгорбленную фигурку. Впервые видел контролера. Вот как, оказывается, эта сволочь работает!
— Все, капитан, оставляй здесь водилу, пусть занимается ранеными. Мы все плюс пулеметчик с БТРа — за рюкзачком!
Матвей выскочил из боковой двери БТРа.
— Они пошли той же дорогой, что и сюда. За лесом у них должен быть транспорт.
Лес был и правда знатный. Партизанить тут было бы любо-дорого — любая зондеркоманда ногу сломит. Но когда туда-сюда прошлись около шестидесяти человек, даже в таком буреломе останется «слоновья тропа». К тому же направление неплохо указывали следы крови, россыпи гильз и пустые магазины, в изобилии оставленные обеими сторонами конфликта. Несколько раз мы наткнулись на трупы — шестеро монолитовцев и четверо армейских сталкеров.
Когда мы вышли из леса, враг уже грузился в машины. Помогло то, что они несли еще и раненых, иначе догнать их было бы проблематично. За опушкой метров сто открытого пространства, за которым шло шоссе, уходящее на север. На обочине стояла целая автоколонна: три «уазика», синяя «Нива» и «шишига». На них вряд ли могли приехать больше сорока бойцов. Остальные, видимо, сели нашим сталкерам на хвост гораздо раньше.
Тем монолитовцам, которые остались в живых, вполне хватило сейчас «уазика» и «шишиги». Последняя, впрочем, не была заполнена целиком. По моим подсчетам, их осталось около полутора десятка, часть раненые.
— Что делать, старшой?
— Так, солдат! — вместо ответа обратился тот к Матвею. — Ставишь пулемет здесь! Как начнется стрельба — долби все машины, они не должны уйти. Главное — «уазик», «шишигу» мы на любом из оставшегося транспорта догоним. Капитан, Рыжий, мы втроем — тихо, но в хорошем темпе выдвигаемся к дороге. Подойдем настолько близко, насколько они позволят, и атакуем. Зубами их грызите, если надо будет, но рюкзак мы должны вытащить!
Скрытно преодолеть сто метров практически голой земли довольно затруднительно, особенно если враг в курсе, что ты где-то рядом. Но дуракам везет. Внезапно на дороге раздались тревожные крики, лязг затворов. А затем с другой стороны дороги послышался визгливый многоголосый лай.
— Слепые псы! — удивленно вскрикнул вполголоса старшой. — Впервые в жизни рад этим ублюдками!
Лай и скулеж переросли в злобное рычание. Прогремели первые очереди, бабахнула граната. «Уазик», который заняли монолитовцы, покатился задним ходом к «шишиге». Автоматчик с переднего сиденья, высунувшись в окно, поливал огнем наседавших мутантов. Несколько стремительных поджарых фигурок избежали гибели, и, обежав «УАЗ», набросились на лежащего на асфальте раненого. Его товарищ, стоящий рядом, суетливо пытался вставить магазин в свою «М-16». Наконец ему это удалось, но одна из собак уже вцепилась ему в ногу. Бросив автомат, он начал, крича от боли, рубить тварь выхваченной из-за ремня лопаткой. Из кузова «шишиги» наперебой загрохотали два «АК», выкосившие оставшихся псин.
К тому времени мы уже подобрались метров на сорок. Черт! «Уазик», продолжая сдавать назад, заехал за «шишигу». Теперь Матвей его не увидит, пока они не тронутся. Ладно, попробуем накрыть его сами. Водила «уазика» что-то громко объясняет своему коллеге из «ГАЗа». Старшой поднимает руку ладонью вверх: «Встаем!» На всех парах летим к машинам, доставая на ходу гранаты. Сейчас нам важен каждый метр, каждый шаг. Если не успеем забить «уазик», то он стартует. До машин метров двадцать…
— Тревога! Противник!
Кричит совсем молодой, судя по голосу, монолитовец, стоящий в кузове «шишиги». Вскидывает автомат. Рыжий его опережает, выпустив с одной руки короткую очередь. Одновременным движением швыряем гранаты и продолжаем бежать. Дорога чуть выше нас, и поэтому осколков можно не бояться. Среди машин взлетают в небо черно-огненные кучеряшки разрывов. Из-за спины слышу пулемет Матвея. Ниточки трассеров навылет проклевывают тент, кузов и кабину «шишиги». «Уазик» скрыт от нас облаком пыли пополам с тротиловой гарью, но, судя по реву движка, водитель жив и разворачивает машину, чтобы скрыться. Рыжий первым взлетает по склону и тут же падает навзничь. Из «уазика», явно наугад, лупит пулемет. Скрежет переключаемой передачи, и машина рвет с места. Мы со старшим залегаем под свинцовым ливнем и стреляем ему вслед. Матвей с опушки пытался нащупать его пулеметом, пока «уазик» не скрылся от него за кустарником.
— Капитан! Быстро по машинам, и смотри, где есть ключи!
Ключи нашлись в «уазике» с погнутым бампером и облезлым кенгурятником. Пока старшой бежит ко мне, завожу машину и разворачиваюсь.
Открывая дверцу, старшой обернулся в сторону опушки и помахал Матвею: «Сюда!» Вопросительно смотрю на него — если ждать Яковенко, мы еще минимум минуту потеряем. Запрыгнув в машину, он пояснил:
— Пусть Рыжего заберет. У него плечо и бедро. Крови много потерял, но выживет.
Выжимал я из моего «козла» все, что только было возможно. Все равно больше семидесяти пяти он делать не хотел. Прямой участок дороги километра в полтора. А вот и наш красавец! Все время его сносит вправо. Значит, или ранен, или колеса осколками посекло.