Несмотря на легкомысленную болтовню, Учитель был предельно сосредоточен и напряжен, таким Андрей еще никогда не видел своего наставника.
– Шутка. Значит, так, я тебе раньше этого не рассказывал, берег на первую прогулку. То, что просыпаешься во сне всегда у себя дома, ты уже выучил. Местность вокруг дома варьируется индивидуально. А вот Зона – она, в отличие от остального здесь, одинаковая для всех сталкеров. Все видят и реку, и все, что за ней, точно, как под копирку. Еще странность этого места в том, что его аналог существует в реальном мире – это Чернобыль и окраины. Сначала никто этого не замечал, потом, когда появились братья-сталкеры из Украины, оказалось, что дело обстоит именно так. Сам понимаешь, никто из нас – простых сталкеров – особо не рвется расследовать причины этого. Ученые давно предлагают некоторым наиболее опытным за большие деньги провести их до самой АЭС – по их теории, она и есть центр Зоны, но, насколько я знаю, никто пока не согласился. Вроде как военные пытались пробраться туда, но ни один из них не вернулся. Мы промышляем артефактами, продаем их перекупщикам. Если повезет, то ученые могут заказать что-нибудь определенное. Они платят щедрее. В принципе, любая вещь, вынесенная из сна в реальный мир, сама по себе является артефактом и обладает некоторой силой. Но годится она только на мелочь – типа амулета и оберега использовать, не более того. Но есть тут вещи и поинтереснее – некоторые необъяснимые штуки, мощные по энергетике, которые можно использовать для разных целей. Одни – как источники энергии. Например, «батарейка», – Учитель похлопал по своему фонарю, висящему на поясе, – я вот приспособил ее для фонарика, и теперь на обычные батарейки не трачусь. Еще «морской еж» есть – он от радиации помогает. Много разных диковин.
Учитель резко остановился.
– Стой!
Андрей остановился. Испугавшись не на шутку, он начал судорожно оглядываться в поисках опасности.
– Да не там, смотри правее. – Учитель указал рукой на двор между рядом стоящими домами. – Видишь, детская площадка?
Метрах в пятидесяти, за чахлыми деревцами, виднелась деревянная горка, некогда крашенная синей краской, а теперь облезлая, детская песочница, как ни странно, была с верхом наполнена свежим песком. Несколько металлических конструкций в форме животных ржавели под открытым небом. Ярко-рыжий песок выделялся на фоне этого тусклого пейзажа пятном, приковывающим внимание. Где-то за песочной горкой, а может быть, прямо в ней – было далековато, сложно разглядеть, – что-то двигалось. Лениво переваливаясь с боку на бок, некое бесформенное тело грязно-желтого цвета возилось, приподнимаясь и снова падая. Все это происходило в полной тишине.
– Что это? – шепотом спросил Андрей.
– Черт его знает, мы зовем его Песочным Человеком. Несколько раз я с ним встречался, но ближе, чем сейчас, не подходил. Ребята говорят, если поближе подойти, он скулит, как раненый кобель, и начинает к тебе ползти. Уйти от него проще простого – он медленнее улитки. Но проверять, что будет, если все-таки доползет, желания нет. Пошли дальше.
Пока детская площадка не скрылась за углом, Андрей поминутно оглядывался, стараясь разглядеть эту непонятную шевелящуюся груду повнимательнее.
– Учитель, а дружелюбные существа тут встречаются? Или хотя бы нейтральные?
– Друзей тут точно не найдешь. Нейтральные бывают, но кто их знает, может, они и не нейтральные вовсе. – А это место мы называем Перекрестком. Посередине проезжей части есть любопытная аномалия: если в нее попадает какой-нибудь предмет, то он как бы выстреливается вертикально вверх с огромной скоростью. «Катапульта» называется. При мне ее открыли – один парень из нашей группы туда наступил. Пару минут ждали, когда обратно прилетит. Его ветром, конечно, отклонило от направления, упал в паре кварталов отсюда на крышу машины. Даже вспоминать страшно.
– А что случается с человеком в реале, если он в Зоне погибает?
– Либо с ума сходит, либо просто не просыпается – и все. Тихо так умирает во сне. Поэтому Сторож – это хоть какая-то гарантия от непредвиденных ситуаций. Два глаза хорошо, а четыре – лучше. Сторожа обычно бывшие сталкеры, опыт у них большой. Часто реагируют быстрее своего подопечного и успевают или предупредить, или вытащить из сна. Тому же Няньке несколько сотен человек жизнью обязаны.
Осторожно перейдя через дорогу, они вышли на узкую улочку, вымощенную булыжником и петляющую между старыми одноэтажными домами. Учитель сказал, что последней достопримечательностью на сегодня станет кинотеатр.
– Известен он тем, что там иногда кино крутят. Да, вот так вдруг включается аппарат, и несколько минут показывают кино. Там стоит пленка «Ирония судьбы». В аппаратную мы ломились-ломились, но она как-то странно изнутри заперта. Ничем эту дверь не смогли открыть. И выломать пытались – как скала. Через окошечко в зрительный зал видно, что свет там горит все время и тени иногда мелькают.
Петляющая улочка вывела их на небольшую площадь перед кинотеатром. Запустение царило и здесь. Мусор, опавшие листья и рваное тряпье пестрым покрывалом укутывали выложенный мелкой дорожной плиткой участок. Под хруст битого стекла Андрей с Учителем вошли в просторный холл кинотеатра. Здесь было темно, и разглядеть что-либо в дальних концах помещения не представлялось возможным. Андрей напрягся, в любой момент ожидая нападения неведомого монстра, выпрыгивающего из темного проема и набрасывающегося на жертв с гортанным криком. Учитель уверенным шагом прошел через холл и толкнул большую двухстворчатую деревянную дверь, ведущую в зрительный зал. В зале царила ночь, живущая во всех кинотеатрах, но не волшебно-загадочная, увлекающая зрителя в сказочный мир кино, а сухая пыльная чернота, как на забитом хламом чердаке. Некоторые сиденья остались на своих местах, большинство же громоздилось в большую кучу в дальнем углу зала, заслоняя край серого экрана. Андрей посмотрел на узкое окошечко аппаратной – оно действительно светилось, тусклым прищуренным глазом обозревая картину разрухи.