Забавно, когда его крыло от близости Оли — спасал Алекс. Теперь очередь Кирилла, что ли? Последний хлопнул его по плечу и ушел, напоследок шепнув:
— Не стоит она того.
Скай остался стоять, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. Он помнил все: нелестные комментарии Алекса, невесомое прикосновение губ к щеке у призывного, ни одного ответа на письма Паши. А еще он помнил кровь, пропитывающую куртку, и вымученную улыбку девушки, которая отчего-то предпочла ад мирной и спокойной жизни. И просто сказать: «Да шлюха она», — отчего-то не выходило.
Кто-то прикоснулся к его ладони, Скай скосил глаза — девушка улыбалась и протягивала ему початую пачку. Он забрал ее, достал одну сигарету, Саша щелкнула зажигалкой, ладонью прикрывая от ветра дрожащий огонек. Влад наклонился и прикурил, потом обнял ее за плечи и потащил к входу в корпус, задумчиво косясь на тонкую полоску кольца на безымянном пальце.
Она его все-таки любила?
Она настолько его ненавидела?
Или это и есть — верность?
========== Глава 8 — A posse ad esse non valet cosequentia (По возможному ещё не следует заключать о действительном) ==========
Как жить, если за тобой — только смерть?
Как из смерти черпать силы для жизни?
(Владислав Шпильман, «Пианист. Варшавские дневники»)
Вылет, другой, третий — Скай потерял им счет. Погода исправилась, а жизнь вернулась на круги своя. И вместе с ней вернулась эта проклятая война. По ночам их опять будил вой сирены, но она не умолкала и днем. Порой ему казалось, что он пропах раскаленным металлом и потом, даже душ не помогал. В редкие свободные часы Влад спал или прятался в тренажерке, сбегая оттуда, как только заходила Саша.
Видеть ее полураздетой, смотреть, как стекают по шее, груди, спине, капли пота, как она облизывает губы и рвано выдыхает, выжимая предельный для себя вес — это было слишком сильно, невозможно, и он бежал. В санчасть к Алле, в диспетчерскую к Юле, в столовку или просто в комнату, не забывая запереть за собой дверь. Но ни чай с Аллой, ни разговоры с Юлей не помогали — перед глазами стоял все тот же профиль, а шея сбоку, там, где парой дней ранее еще красовался бледно-желтый след их ночи, ныла. Так сладко и так противно. Он хотел забыть, не думать об этой странной девочке, которая была то ли с Алексом, то ли одна, но не получалось. Взгляд ее карих глаз, шалая улыбка с чуть-темной точкой под нижней губой слева, где раньше был пирсинг, преследовали его во сне и наяву. Хотелось выть. Хотелось сдохнуть.
Хотелось уже затащить ее в койку и оттрахать — может, хоть тогда отпустило бы.
А она, казалось, и не подозревала о его душевных метаниях: все так же широко улыбалась, курила и сидела с ними вечерами, перебирая гитарные струны. И обнимала Алого, порой глядя на него каким-то странным, больным взглядом. Скай был почти уверен, что Саша влюблена, но вот это «почти» оставляло шанс, что он ошибался. И страдания продолжались.
Даже вылеты, даже небо, которое всегда помогало, оказались бессильны. Они не изгоняли из головы странного взгляда карих глаз, таких близких и таких невозможно чужих. А потом, однажды вечером, когда он возвращался из ангаров в корпус, из-за поворота послышался знакомый голос и время замерло, остановилось. Безумная, звенящая тишина давила на уши, а тихий, хрипловатый шепот бил куда-то прямо в сердце. Скай привалился к стене, зажмурившись, вдыхая через раз. Он знал, что должен уйти, что должен хотя бы выйти к ним и поздороваться, хоть кашлянуть, черт, да хоть как-то обозначить свое присутствие, но не мог. Не мог ни заговорить, ни пошевелиться, только стоять и слушать слова, совсем не предназначенные для его ушей.
— Ты больная, — почти истерично твердил один из голосов, в котором он опознал Аллу. — Уходи от них, дура! Не хочешь техником — пойдем к нам и…
— Да, замолчи ты, наконец, — усталый шепот, тот самый, что заставил его застыть на месте.
Они стояли где-то за углом, но Скай видел ее, как наяву. Темные глаза и непослушные пряди. Воображение дорисовывало вздернутую бровь, полуприкрытые глаза и поджатые губы.
— Аль, господи. Тебе мало того, что было?
— Мне много, Аллчонок. Мне слишком много, — тяжелый вздох, слившийся с его собственным. — Я не хочу видеть трупы во сне. Я не хочу помнить, какая на вкус чужая кровь, Алл. Я хочу жить.
— Я не заметила.
Слишком грубо, слишком иронично, слишком… Скай не мог подобрать определение. Зло? Жестоко? Сурово?
Но Саша лишь хрипло рассмеялась в ответ.
— Он вернулся, Алл. Несмотря ни на что — он вернулся и смог меня простить. У меня не получается, знаешь?
— Простить его?
— Себя, Аллчонок, — короткий смешок. — Себя.
Они замолчали, он замер, не двигаясь и не дыша. Скай толком не понимал, о чем идет речь, слишком мало, несмотря на свою манию, он знал о ней, но разговор затягивал, увлекал, сводил с ума. А еще в голове билось «тебе мало» Аллы. Чего мало?
Что еще произошло с ней, когда его не было рядом? От чего еще он не смог ее уберечь?
Тонкий шрам на щеке в последнее время и так воспринимался почти как личное оскорбление. Как напоминание, что он не в праве — никто из них не в праве — считать себя мужчиной. Потому что их не было там — была она. Потому что это она убивала и умирала, и выжила, вопреки всему выжила. От этих мыслей его, как всегда, пробрала дрожь, а слова Аллы добили. Это было последнее, что он ожидал услышать. Черт, это было единственное, что ему и в голову не пришло бы.
— Тебе надо было просто дать покончить с собой тогда, да? — тихо спросила она, и Скай сполз по стене на землю.
Ноги не держали, мир расплывался перед глазами.
— Я не хотела, веришь? — Саша снова рассмеялась. — Импульсы — страшная сила.
— Извини.
— Да, забей. И отвали уже, правда.
— Отваливаю.
Тяжелый вздох Аллы и звук шагов. Он встал, пошатываясь, почти пошел вперед, но что-то остановило, заставило помедлить. И не зря, как оказалось.
— Алл… — он не видел ее лица, но отчего-то был уверен, что сейчас Саша смотрит в небо и улыбается. — Просто пойми. Даже если я умру так, если какой-то из этих вылетов станет для меня последним — я умру счастливой. Так странно…
Она не договорила. А Алла не ответила ей тогда, только шаги ускорились, будто медсестра убегала от своей подруги. Скай выждал с десяток минут и пошел к ним, но за поворотом было уже пусто — только одинокий окурок дымился посреди дорожки. Он раздавил его каблуком, зажмурившись, пытаясь вместе с ним раздавить и липкий душащий страх, сжавший его в своих объятьях. Но страх остался жить в нем с того самого дня. Иногда при виде Алой он накатывал волнами, захлестывал, сводил с ума…
Зарекался же вспоминать. Влад отбросил в сторону окурок, сплюнул, скривившись, на островок травы у стены и пошел в комнату. Тревога застала его на половине пути, и он выругался, но развернулся. Мимо вихрем пронесся Алекс. Саши с ним не было. Скай остановился, спустя пару минут она подошла спокойным, неторопливым шагом. Болезненно бледная.
— Все хорошо?
Саша коротко кивнула, ускоряя шаг, а он на миг застыл, пытаясь понять, что же смутило его в ее лице. Дошло, лишь когда она обернулась проверить, идет ли он следом. В нижней губе блестело приснопамятное кольцо, а в ушах — сережки, по паре в каждом.
— Охренеть, — выдохнул Скай.
— Командир не против, — она слабо улыбнулась.
На поле они вышли одновременно с еще десятком ребят. Те, правда, в отличие от них, были запыхавшимися от быстрого шага, но главное результат. Скай почти побежал к своей машине, поминутно оборачиваясь на слишком бледную Сашу. Черт, да что с ней?