Одна из тридцати, существование которых подтверждали разные источники разведки, координаты которых точно знал тот, кто некогда командовал в этих стенах. Когда — на четвертый день — стало ясно, что дальнейшие разведвылеты ничего не дадут, на поле раздалось целых три обреченных вздоха под сияние одной торжествующей улыбки — Блэка. Полковник недовольно покачал головой, замполит похлопал его по плечу, неодобрительно хмурясь, а Алек скривился так, будто его дня два лимонами кормили — но все трое, не сговариваясь, пошли в сторону штаба. Скай последовал за ними, слыша за спиной шаги Кирилла, единственного, кажется, кто радовался своей правоте.
В кабинете они, не сговариваясь, расселись кругом. Скай оказался между Блэком и командиром, напротив сидел Алек, донельзя мрачный. Чувствуя себя не в своей тарелке, Скай огляделся. Замполит рассеяно крутил на пальце обручальное кольцо, избегая смотреть на остальных, полковник потирал виски.
— Допрос необходим, — заявил Блэк через пару минут абсолютной тишины.
Замполит кивнул, нервно дернув уголком рта. Командир вздохнул.
— Вы понимаете, что он просто не будет отвечать? — спросил он в пустоту.
— Не будет, — Алек прикрыл глаза. Устало, до невозможности устало. — Но я согласен, допрос необходим. То, что обнаружили союзники в той лаборатории на захваченной базе, идет вразрез с нашими сведениями. Если противник серьезно продвинулся в работе над аналогами модификации, если их вооружение выходит на новый уровень, мы должны узнать об этом сейчас, а не когда нас начнут бить.
Новый кивок замполита, Скай тихонько застонал, не до конца понимая, к чему все эти споры. Если они уверены, что он промолчит — зачем допрос. Если знают, что заговорит, почему бы просто не перейти к главному уже?
— Тактические ядерные удары, — пробормотал замполит. — Не будем забывать.
— Было два, и это не предел их возможностей, — кивнул Алек, и Скай похолодел.
Таких подробностей им не сообщали, если верить сводкам, ядерное оружие в ходе этой войны вообще не применялось. Ложь? Это — ложь? А что еще ложь от первого до последнего слова? И куда ударили враги, по каким городам, странам, базам?
— Нам нужна информация, — тихо подытожил полковник. — Вопрос в том, на что мы готовы ради нее пойти…
— На все, — перебил его Блэк неожиданно эмоционально.
Алек вдруг встал, окидывая Кирилла презрительным, насмешливым взглядом.
— Все, блядь, — он цедил слова сквозь зубы, а в его глазах было что-то, чему Скай не мог подобрать названия, но от чего пробирала дрожь. — Заебало. Выдайте этому придурку инструментарий и пусть допрашивает до посинения, я все подпишу. Тема закрыта! — проорал алый лидер, затыкая на полуслове-полувздохе открывшего было рот командира, и вышел, почти выбежал, из комнаты.
— Инструментарий?.. — неуверенно уточнил Скай.
В ответ криво усмехнулись и командир, и замполит. Последний с горестным вздохом ответил вопросом на вопрос:
— А ты думал с ним за чашечкой чая вежливо побеседуют, что ли?
Именно в этот момент до Ская с опозданием дошло, к чему были все эти недовольные гримасы, и он тихо застонал, прижимая ладонь к горящему лбу, глядя на друга, с лица которого медленно сползала широкая победная улыбка. Надо отдать ему должное, впрочем, в санчасть за всем необходимым Кирилл сходил сам. И даже обратно вернулся, являя собой образец мужества и героизма.
Сладостно и почетно умереть за Родину. Скай горько ухмыльнулся, вспомнив эту прописную истину. Интересно, а пытать за Родину — это тоже сладостно и почетно, или уже не поощряется. Пока он пытался обрести подобие душевного равновесия, пленного уже привели, причем, в комнату его ввел тот самый десантник, что не дал покончить с собой. Тонкая ирония. Или продуманное давление, Скай никак не мог понять, где проходила грань между ними.
Чужой командир смотрел на них всех на диво равнодушно, едва ли не презрительно. Его руки — да, и ноги — были скованы, но на стуле он сидел прямо, гордо. Замполит задал пару пробных вопросов — тот не ответил. Десантник пару раз съездил пленному по лицу, он сплюнул на пол кровь, но продолжил хранить гордое молчание. «Опомнись, идиот! — хотел заорать Скай. — Они же убьют тебя за эту правду!»
Но почувствовал на своем плече тяжелую ладонь, промолчал, тяжело вздохнув, и обернулся. За ним стоял Алек, глядя на происходящее сощуренными, внимательными глазами. Изучал, определенно. С таким же выражением лица он копался в новой технике, разбирался с непонятного назначения девайсами и программами. Но там-то все ясно, а здесь он что нового увидеть надеется? Скай снова посмотрел на пленного, на сей раз обращая больше внимания на детали: потрепанная, перепачканная кровью и грязью форма, погоны. Когда-то их заставляли заучивать чужие воинские звания, и он до сих пор помнил. Не все конечно, но это — помнил. Генерал армии: высокая, однако, пташка попалась к ним в руки. И тренированная, наверняка, не заговорит. Без шансов.
Блэк, тем временем, неуверенно взял в руки шприц, наполненный какой-то мутноватой жидкостью. Вогнал в плечо, нажал на поршень. Спустя несколько мучительно долгих минут вражеский генерал задрожал. Его трясло, он выл от боли, но упорно молчал в ответ на все вопросы, разве что пару раз выругался на чистейшем русском, без акцента даже. На спецкурсах утверждали, что во время допроса нельзя даже рот открывать — не остановишься, но к этому человеку прописные истины, похоже, не относились. Он ругался, но молчал, он страдал, но молчал. Блэк пробовал все новые и новые средства, дрожащими не слабее, чем допрашиваемый, руками. Ничего не помогало.
— Дэн, — услышал он тихий голос Алека.
Десантный командир встрепенулся и быстрым, летящим шагом подошел к ним. Алый что-то зашептал ему на ухо. Пленный замер на своем стуле, кажется, напряженно прислушиваясь к отголоскам фраз, но напрасно — разобрать слов не удавалось даже Скаю, стоящему в разы ближе. И улучшенный слух не помогал. Алек договорил, десантник вдруг эйфорически-светло улыбнулся, отдал честь и куда-то убежал. Вроде бы все, но допрашиваемый продолжал смотреть прямо на Алого, странно так смотреть, а тот холодно улыбнулся в ответ на пристальный взгляд и шагнул вперед, обходя Ская, оказываясь в первых рядах.
— Понимаешь по-русски, да? — лениво протянул алый лидер.
Пленный никак не отреагировал, Блэк с яростно-отчаянным взглядом отвесил ему оплеуху. Голова дернулась из стороны в сторону, как кукла-неваляшка, но враг не издал ни звука, все так же глядя на Алека исподлобья.
— Ты хорошо подготовился, — Алек говорил тихо и спокойно, чуть растягивая слова. Скаю захотелось очутиться рядом с Блэком, чтобы видеть его лицо, но судя по ужасу друга, оно того не стоило. Скорее, наоборот. — Уничтожил все. А все, кто мог что-то знать, покончили с собой, интересно, это традиция? — жилка на виске пленного дернулась, Скай услышал смешок Алого. — Нет? Не важно. Вы делали все, чтобы спасти людей, тех, кто не мог ничем нам помочь. Привыкли к ним? Хотя, может быть, там просто ваши семьи? И, знаешь, когда их допрашивали — они соловьями пели, рассказывая все, что нам надо и что не надо. Ничего дельного не знали, правда, но в один голос утверждали, что все знаешь ты, — шаг вперед. — Я бы хотел вытащить ответы из твоей головы, хотел бы вколоть тебе правильный наркотик и задать правильные вопросы, но я их не знаю. Зато ты знаешь, что я хочу услышать, — он вдруг повысил голос, а за дверью послышались чьи-то стоны и топот ног. — Координаты баз! Сейчас! — дверь распахнулась, невесть откуда взявшиеся десантники начали загонять внутрь грязных и окровавленных людей. Алек обернулся на миг и Скай увидел его глаза. Ледяные и прозрачные, будто припорошенное пеплом стекло. — Сейчас, генерал, или они умрут. Все. А потом ты все равно мне все расскажешь, потому что я умею спрашивать. И потому что каждый день твоего молчания будет оплачен жизнями тех, кого я пригоню сюда из городов и деревень твоей родины. Скольким придется умереть, чтобы ты заговорил?