Мартин застыл на гребне стены. Лес совсем рядом, в сотне шагов, тихо шумит под прохладным ветром. Монастырь постепенно замирает, готовясь ко сну, темные силуэты построек еле видны на фоне ночного неба. Дальше еле видно перемигиваются огоньки Веречья, деревни, приданной монастырю еще во времена правления старой королевы. И высоко повисший месяц, серебристый, подернутый легкой дымкой.
Он постоял так еще несколько мгновений и стал спускаться назад.
На следующий день Мартин сделал глупость — спросил Бирна, есть ли в библиотеке монастыря рукописи, рассказывающие об эльфах, кроме той, что подарили венардийцы. Или словарь, например.
Есть, ответил тот, и недоуменно взглянул на Мартина. Пара старых книг, не считая той, что привезли венардийцы. И словарь тоже есть, кажется. Только тебе они зачем?
Он спросил, может ли Бирн выдать эти книги ему.
— Нет, — отрезал тот. — Я же сказал, они старые, еще рассыпятся, если их с полки неаккуратно взять. Это во-первых, а во-вторых, все, что тебе нужно знать об эльфах, я тебе и так расскажу. Эльфы живут очень долго, если не гибнут в бою или от пожара, скажем. Они всегда были малочисленны, разделены на несколько кланов, которые они называют дворами. Эльфы уже жили здесь, когда люди пришли с юга. Помогли переселенцам обжиться, научили много чему полезному и позволили селиться по всем этим землям, себе оставили леса и холмы. У них была своя вера, похожая на нашу, но при этом отличная. Кажется, они поклонялись луне. Еще допускали, что с помощью магии можно вмешиваться в назначенную небом судьбу и изменять ее, с чем мы, конечно, не согласны. Но тогдашние правители, а вместе с ними и церковь, не боролись с этим заблуждением. Во время Последней войны короля Ройса Золотого с гоблинскимиярлунгами эльфы выступили на стороне людей, но потом предали их и развязали новую войну, которую проиграли. Это ты и так знаешь. Что-нибудь еще?
— А словарь…
— Мартин, зачем тебе это все? Почему ты вдруг заинтересовался теми, кто не смотрит в небо? — нахмурился библиотекарь. — Ты ведь, кажется, согласился с отцом настоятелем, что они тебе просто привиделись.
Он смутился и покачал головой:
— Я… Да, конечно, Бирн, просто…
— Мне стоит сообщить настоятелю о нашем разговоре?
— Не нужно тревожить его. Мне просто стало любопытно, — примирительно сказал Мартин. — Хотелось узнать больше об эльфах. Но нет — так нет. Переживу. Извини, что помешал.
— Лучше делом займись, — проворчал Бирн. — Тебе вроде бы нужно «Деяния праведного Эйдена» переписать, нет?
— Еще вчера начал, — улыбнулся Мартин и вернулся к своему столу.
Он думал, что поступил по-умному. Библиотекарь отказался выдать ему книги? Не беда. Ночью Мартин вооружился свечой, выскользнул из своей кельи, незамеченным прокрался в скрипторий, а оттуда в библиотеку. Ему даже не пришлось долго блуждать среди стеллажей, уставленных томами в кожаных, матерчатых и деревянных переплетах и аккуратно перевязанными свитками. Книги будто ожидали его — две действительно такие ветхие, что Мартин побоялся прикоснуться к ним, рядом — зеленый томик, подаренный монастырю венардийскими монахами, и чуть дальше на полке — стопка хрупких листов, пожелтевших и исписанных наполовину изящными тонкими знаками, незнакомыми ему, наполовину — буквами, очень похожими на венардийские. Старинная Золотая речь времен короля Ройса, догадался Мартин. А непонятные знаки — эльфийские буквы. Он просиял, потянулся было к словарю, но вовремя отдернул руку. Может, здесь какая-нибудь ловушка, вроде оставленных между страницами волосков или натянутых тонких нитей, которые рвутся при неосторожном движении. А потом Бирн обнаружит их и поймет, что кто-то трогал рукописи… Мартин напряг глаза, поднес свечу близко, насколько было возможно, наклонился, почти касаясь листов носом. Нет, кажется ничего такого. Он прошептал «помоги, небо», установил свечу на полке и бережно взял в руки один из листов…
Вернулся в келью он уже под самое утро. Голова раскалывалась, глаза болели и слезились, но настроение у Мартина было лучше некуда. Он успел прочесть несколько глав из подаренной венардийцами книги (самое начало, о происхождении эльфов. Они поклонялись луне, считали ее живым существом и верили, что когда-то она сотворила их очень далеких предков. Раньше их даже называли лунным народом.), и переписал эльфийский алфавит и несколько самых простых слов на принесенный с собой лист пергамента. Все прошло гладко. Ночью Мартин собирался снова пробраться в библиотеку, а пока нужно было поспать хотя бы пару часов, иначе за работой в скриптории он будет клевать носом и Бирн, чего доброго, еще заподозрит неладное.
Не успел он закрыть глаза, как за окном загудел рожок, а вскоре в коридоре раздались шаги и дежурный принялся колотить в двери келий. Мартин сел на жесткой койке, потянулся и помотал головой, чтобы отогнать сон, но получилось так себе. Голова все еще болела и казалась тяжелой, будто в нее свинец залили, глаза жгло.
— Нет, так не пойдет, — пробормотал он себе, растирая ладонями лицо. Нужно умыться холодной водой. Перед тем, как идти на утреннюю молитву в зал Тысячи Звезд, задержаться у умывальника, может, голову туда сунуть, и он будет как новый. Всего-то дел.
Мартин отнял руки от лица и почувствовал, как где-то в районе желудка мерзко заныло.
— Небо грозовое, — прошептал он, уставившись на свои ладони широко раскрытыми глазами.
Красные. Обе ладони были ярко-красного цвета, как будто он окунул их в краску.
— Небо грозовое!
Мартин в панике вскочил, вылетел из кельи и бросился к выходу из дорматория, спрятав руки в рукавах рясы и расталкивая братьев локтями. Его окликали, кто-то возмущенно, кто-то с недоумением, спрашивали что-то про лицо, но Мартин был так перепуган, что не обращал ни на кого внимание. Он проклинал себя за гордыню и легкомыслие. Дурень! Вообразил себя самым умным, еще был доволен, что вовремя вспомнил про ловушку из натянутых ниток. Только забыл, что библиотекарь не глупее его, а кроме ниток есть еще способы узнать, трогал ли кто-нибудь книги. Ну дурень же! Просто…
Мартин бегом добрался до галереи, опоясывающей зал Тысячи Звезд, кинулся к каменному умывальнику в стене, и застонал, увидев расплывающееся в воде отражение своего лица. Красные пятна на щеках, на лбу и вокруг глаз, как у скоморохов, которых он видел давным-давно на турнире в Беломосте. Он сунул сложенные лодочкой ладони под струю воды и принялся тереть руки и лицо, но толку не было никакого. Монахи уже стали собираться в зале, позади Мартина образовалась очередь, а он все пытался смыть пятна с лица и ладоней, хотя и начал понимать, что это бесполезно. В конце концов Мартин сдался. Тяжело вздохнув, он набросил капюшон, снова спрятал руки в рукава и присоединился к остальным, ожидающим начала молитвы. По крайней мере сонливость как рукой сняло, мрачно подумал мальчик.
А потом, когда появился настоятель и началась молитва, капюшон пришлось снять. Мартин чувствовал на себе взгляды, удивленные и насмешливые, и был бы не против, если бы небо сейчас послало молнию и убило его на месте. Потому что по окончании молитвы…
— Прежде чем перейти в трапезную, — сказал настоятель, как делал это каждое утро. — Те из братьев, кто допустил в течении вчерашнего дня какой-либо проступок и хотят облегчить душу, могут выйти вперед, покаяться и получить прощение.
Мартин наконец осмелился поднять глаза, и конечно, старик, говоря, смотрел прямо на него. И хуже того — рядом с настоятелем стоял Бирн, хмурился и тоже не сводил с мальчика глаз.