Герольд что-то прокричал. Звук труб взвился под самое небо, и рыцари, сначала медленно, потом все быстрее двинулись навстречу друг другу. Копья с зубчатыми наконечниками, напоминавшими маленькие короны, опущены, из-под конских копыт летит трава и комья грязи, оглушительно орут зрители. Мартин наткнулся взглядом на Йена; стоя среди оруженосцев восточной партии, он вопил и тряс кулаком в воздухе, подбадривая сэра Малкольма. Наверное, тоже стоит поддержать своего господина? Мартин попытался было набрать в грудь воздуха, и в это время, под оглушительный треск, звон, ржание коней, крики, две линии столкнулись.
В воздух взмыли разноцветные обломки копий. С полдюжины бойцов, как с одной стороны, так и с другой, вылетели из седел; солнце на мгновение блеснуло на шлемах, кольчугах и панцирях, а потом они грянулись о землю. У Мартина перехватило дыхание. Он вцепился в дерево ограды так, что побелели пальцы, и лихорадочно высматривал между упавших сэра Уилмота, но среди сюрко ярких цветов, что усеяли траву, черно-зеленого не было. Четверо рыцарей, пошатываясь, уже поднимались на ноги; еще двое лежали неподвижно, и к ним уже бежали оруженосцы. Он поднял глаза и облегченно вздохнул — сэр Уилмот, похоже был цел и невредим, по крайней мере пока. Рыцарь отбросил копье и теперь схватился с всадником в черном и синем и со звездами на щите. Их кони кружили друг вокруг друга, пока наездники обменивались ударами — меч сэра Уилмота против шестопера звездного рыцаря. Сталь звенела о сталь, выбивала щепки и хлопья краски из щитов. Мартин успел разглядеть, как по багровому лицу его господина катится пот, борода топорщится во все стороны, а потом оба бойца исчезли, скрытые из вида остальными сражающимися. Рыцарь в бирюзовом сюрко с золотым единорогом на груди схлестнулся с другим, в ярко-красном панцире, который украшало дерево — тоже золотое. Мартин даже с другого конца ристалища расслышал, как орет Йен, подбадривая своего господина. Малкольм Стаутон принял удар меча на щит, рубанул своим — так, что зазвенел шлем и рыцарь золотого дерева, пошатнувшись упал на траву. Он тут же поднялся, и тогда его противник спрыгнул с коня, чтобы продолжить поединок. Мимо них, размахивая своим двуручником и вопя что-то воинственное, пронесся убрийский тан; своего первого соперника он успел одолеть, и тот уходил с ристалища, держась за бок.
Возникли и пропали черный рыцарь с грифоном на шлеме и другой, в сером, шлем которого был украшен черными крыльями, а на щите красовался хищно раскрывший клюв ворон, а потом Мартин снова увидел, как из общей свалки вынырнул сэр Уилмот. Звездный рыцарь отбил его удар, замахнулся своим оружием, но он неожиданно ловко уклонился и рубанул по рукояти шестопера. Удар вышел такой силы, что лопнула кожаная петля на запястье, рыцарь выпустил оружие, качнулся вперед и еле удержался в седле. Шестопер упал под ноги коней. Сэр Уилмот занес меч, но его противник, оставшись безоружным, склонил голову и поднял руки, давая понять, что сдается.
Мартин завопил от радости и замахал руками.
— Ура! Сэр Уилмот! Сэр…
Совсем близко от него что-то пронеслось, обдав лицо порывом ветра, раздался звон, короткий вскрик, и прямо под ноги Мартину, правда, по ту сторону ограды, упал рыцарь в оранжевом сюрко с черным медведем на груди. От удара при падении забрало его шлема открылось, и на мальчика уставились остекленевшие глаза; белок одного из них стал быстро наливаться кровью. Рыцарь поднял было голову и снова уронил ее. Его руки и ноги судорожно подергивались. Мартин на секунду оцепенел.
— Сэр, — наконец выдавил он. — Сэр, вам нужна помощь? Сэр?..
Рыцарь смотрел сквозь него, будто не замечая, снова и снова пытался поднять голову и ронял ее назад. Мартин растерянно оглянулся. Оруженосец в оранжевом и черном, старше его самого может быть на год, не больше, бежал к своему господину через все ристалище, петляя и уклоняясь от несущихся коней и размахивающих оружием спешенных бойцов. А вдоль ограды, пришпоривая свою лошадь и раскручивая над головой шипастый шар на цепи, мчался рыцарь со снежинкой на щите.
Он не успеет, подумал Мартин. Небо, оруженосец не успеет. А этот, из Зимнего Приюта, не видит, что сейчас затопчет раненного. Он закричал, изо всех сил замахал руками, на этот раз чтобы привлечь внимание всадника; кажется, стоявшие рядом с ним тоже кричали, но рыцарь не слышал, сосредоточившись на своем противнике в другом конце ристалища…Мартин проскользнул под перекладинами ограждения, схватил оранжевого рыцаря за плечи, попытался оттащить. Какой тяжелый! Все равно, что попытаться сдвинуть каменную глыбу. Он зажмурился, сцепил зубы, сделал новый рывок. Вокруг Мартина кричали люди, потом кто-то оттолкнул его так, что мальчик опрокинулся на спину. Открыв глаза, он увидел, как двое или трое других оруженосцев вместе подняли раненного и оттащили в сторону, да и всадник почти в последний момент заметил их возню и остановил коня. Оранжевого рыцаря унесли в шатер лекарей. Мартин вернулся на свое место, стараясь унять бьющую его дрожь и отдышаться…
— Совсем сдурел?! — рявкнул на него сэр Уилмот, который примчался с дальнего конца ристалища. — Куда полез? Убъешься — как я твоим родителям в глаза смотреть буду?!
Он сердито сплюнул и тронул коня. Все оставшееся время Мартин не спускал глаз со своего господина, готовый в любой момент снова выскочить на ристалище, чтобы помочь ему, но этого не потребовалось. Сэр Уилмот держался осторожно, старался избегать новых схваток и лишь изредка отражал случайный удар топора или меча. Под конец из осталось шестеро — четыре рыцаря из западной партии против двоих из восточной. Спешившегося бойца в золотистой кольчуге сбил с ног и заставил сдаться убриец, а сэр Стаутон, увидев, что его окружают трое конных противников, сам поднял руки и вручил свой меч рыцарю со снежинкой на щите. Заглушая восторженные крики зрителей, снова запели трубы. Первый день турнира в Беломосте закончился.
Песни и слезы
Скрипка в руках менестреля, длинноволосого старика, выводила нежную и печальную мелодию; звуки неторопливо лились по полутемной жарко натопленной зале Мшан. Мартину показалось, что сощурь он глаза и присмотрись повнимательней, то увидит, как они вспыхивают, проплывая сквозь пламя факелов, переплетаются с тонкими серо-белыми петлями дыма и вместе с ним улетают в узкие окна высоко наверху. Тени на стенах, которые совсем недавно кружились, появлялись и исчезали под быстрый, веселый напев, сейчас застыли, подрагивая совсем чуть-чуть, как будто вздыхали. В замковой зале яблоку было негде упасть — здесь за длинными столами собрались все пять с лишним десятков жителей Вересковиц, и еще с полдюжины, что приехали с семьей жениха — и все сидели тихо, точно боялись случайным звуком или движением потревожить менестрелей и разрушить волшебство. Рыжеволосая девушка, дочь или скорее внучка скрипача, выводила чистым высоким голосом:
Как стали короче зимние дни,
Сказала — колечко в подарок возьми.
Колечко из меди, камень простой,
Пусть лихо обходит тебя стороной.
Эльфийка-колдунья из чащи глядит,
Завистью черной ее взгляд горит.
«Я вашу любовь развею как дым,
Был он твоим милым — а станет моим!»
Солнце на запад и небо в крови,
Но он не придет, как его ни зови.
Хоть плачь, хоть молись всю ночь до зари,
Пропал он навеки в лесах фаэйри…
Голова кружилась. Сэр Уилмот не поскупился на угощение, и к столу вместо привычного в здешних краях меда и легкого пива подали сладкие южные вина и сидр, сначала кажущийся безобидным и совсем мягким, а потом бьющий в голову и вяжущий руки и ноги. Мартин, похоже, обнаружил это слишком поздно.
Голос волшебный сладко поет,
Дни напролет в лес парня зовет.
Колечко-подарок он с пальца сорвал,
Бросил в траву и в чаще пропал.
После припева рыжеволосая заиграла на флейте, вплетая ее звуки в печальный плач скрипки. Мартин огляделся и заметил, как у многих гостей, особенно женщин, на глазах блестят слезы. Небо — даже мать сидит, пригорюнившись, а отец гладит ее по волосам и что-то шепчет на ухо.