— Наверняка это еще не все. Признавайся, какие каверзы ты замыслила против меня? Ну? Что ты скрываешь?
— Не было никаких каверз, — невнятно бормотала Аметист. В глазах у нее грозное лицо Дэмиена превратилось в серое пятно. — Не было… Мне нечего скрывать…
— Будь ты проклята, чертова лгунья! Ты врешь на каждом шагу! Почему ты никогда не говоришь мне правды? Почему мне приходится вытягивать из тебя каждое слово? — Он грубо встряхнул ее. — Уже целых две недели тебя тошнит каждое утро, и ты два раза падала в обморок…
— Как… как ты узнал?
— Не забывай про силу моего обеа! По-твоему, ты еще долго могла бы это скрывать? — Дэмиену было стыдно снова прибегать к этой уловке, но он решился бы на что угодно, лишь бы удержать Аметист возле себя. — Ты забеременела от меня, верно?
— Нет, это не так! — Аметист попыталась вырваться, и Дэмиен почувствовал, что у нее вот-вот начнется истерика.
— Успокойся и возьми себя в руки, черт возьми! А теперь отвечай на мои вопросы. Когда у тебя были последние месячные?
Она застыла, уставившись куда-то в угол комнаты.
— Когда, отвечай! — настойчиво повторял Дэмиен. — Я жду!
— Еще в Кингстоне, когда я болела лихорадкой, — еле слышно прошептала Аметист.
Три месяца! Уже три месяца! Значит, не может быть никаких сомнений! Дэмиен довольно улыбнулся, и в тот же миг почувствовал, как обмякло безвольное тело в его руках. Взглянув на Аметист, он с ужасом обнаружил, что ее щеки стали белее мела.
Осторожно уложив Аметист на кровать, Дэмиен поспешил к умывальнику за тазиком и салфеткой.
— Потерпи, это скоро пройдет, — приговаривал он, обтирая ее лицо. — Ничего страшного. Главное — нужно глубоко и ровно дышать!
Стоя на коленях возле кровати, Дэмиен думал о том, что Аметист носит под сердцем его ребенка. Значит, она больше не будет пытаться сбежать от него, а в городе узнают об их истинных отношениях, и ему не придется участвовать в этом глупом фарсе с опекунством…
— Завтра мы отправимся к доктору Моргану — нам необходимо убедиться, что у тебя все идет нормально…
— Нет, Дэмиен, — Аметист, слабо качнула головой, — я не посмею туда пойти. Это так унизительно! — На ее глазах выступили слезы. — Почему бы тебе не отправить меня куда-нибудь на край света, где обо мне никто ничего не знает? Разве это не будет лучшим выходом для нас обоих? Тогда тебе не придется признаваться в отцовстве…
— Не придется признаваться в отцовстве? — растерянно переспросил Дэмиен. — Но почему я должен это отрицать?
— До сих пор ты не признал ни одного своего ребенка, и я не думаю, что для этого будет сделано исключение.
— А с чего ты взяла, будто у меня уже были дети?
— Ну, у такого мужчины, как ты… Я ведь знаю, что ты встречался со многими женщинами… — Она умолкла, не зная, что еще сказать.
— Аметист, ни от одной из них у меня не было детей, в этом я абсолютно уверен. До сих пор сам следил за тем, чтобы исключить подобную возможность.
— Но если ты следил раньше… — Аметист с трудом подбирала слова, поскольку не знала, как расценивать это неожиданное признание, — то тогда почему сейчас… почему со мной ты не был так же осторожен?
— Потому что мне было так угодно. — Лицо Дэмиена стало непроницаемым.
— Выходит, ты нарочно… — Голос Аметист прервался. Она не знала, что и думать. — Но почему? Почему?
А, правда — почему? Дэмиен и сам не мог найти ответ на этот вопрос. Он отлично понимал, к чему ведет беспечность в постели, и все же в минуты близости с Аметист не мог заставить себя вспоминать об осторожности. А теперь его так обрадовала ее беременность… Капитан не узнавал сам себя. Превыше всего ценя личную свободу, он тщательно избегал даже намека на какие-то прочные узы.
Внезапно его осенило. Все было так просто! Он хотел быть навечно связанным с Аметист, хотел, чтобы она рожала ему детей, чтобы стала неотъемлемой частью его жизни… Боже милостивый, неужели он любит это прелестное, своевольное дитя! Вот почему столь ценимая им в прошлом свобода больше не кажется ему такой уж ценной! Теперь, когда Аметист носит под сердцем его ребенка, она не сможет отрицать сковавшие их узы.
Однако ее глаза, полные упрека и горечи, говорили совсем о другом. Скорее всего она восприняла этого ребенка как досадное недоразумение, как помеху на пути к той жизни, которую надеялась устроить себе с кем-то другим — к примеру, с Арманом Бошаном. А вдруг эта упрямая сорвиголова все еще лелеет мечты об Уильяме Шеридане?!
Но нет, ему не следует так думать, иначе он опять взорвется. Да и какое это имеет значение? Аметист отлично понимает, что сожгла за собой все мосты…
Дэмиен осторожно распахнул халат Аметист и прижался щекой к се животу, который, кажется, уже начал немного полнеть…
— Я не обязан отчитываться перед тобой в своих действиях, — ответил он на ее невысказанный вопрос.
Снова загадки! Аметист почувствовала, что невероятно устала; ей надоело гадать, чем вызваны его гнев или радость. И все же она хотела знать…
— Рано или поздно ты захочешь расстаться со мной — что тогда я скажу людям, как объясню, откуда у меня ребенок? Ведь беременность не скроешь…
— Милая, ответ на твой вопрос прост и очевиден. Мы поженимся как можно скорее, и никто не посмеет ни в чем тебя упрекнуть…
От удивления Аметист замерла, однако уже в следующее мгновение она в ужасе отшатнулась от Дэмиена.
— Поженимся? Ты и я? Никогда… никогда в жизни! — Она дрожала одновременно от слабости и от негодования. — Правда, теперь я полностью отдана на твою милость и у меня нет ни сил, ни желания думать о бегстве, но вот что я тебе скажу: ты можешь делать со мной что угодно, кричать на весь город о том, что я твоя любовница, но я ни за что на свете не стану твоей женой! Не хочу обречь себя на жизнь с человеком, который способен вертеть мной, как игрушкой, и не стыдится прибегать даже к дьявольской магии ради достижения своих подлых целей! Рано или поздно я тебе надоем, и тогда у меня появится возможность уйти, но если я стану твоей женой, мне придется остаться и терпеть твои выходки до конца жизни. Лучше уж я переживу позор и унижение нашего разрыва, чем приговорю себя к пожизненной каторге!
— Аметист, ты уверена, что не ошиблась, описывая нашу предполагаемую семейную жизнь? — озадаченно спросил Дэмиен.
— Да, совершенно уверена! Ты не любишь меня; но даже если бы это было не так, я не полюблю тебя никогда!
Услышав это жестокое признание, Дэмиен еще больше опешил; но все же он не спешил отпускать от себя Аметист. Ласково погладив ее по щеке, он неожиданно усмехнулся.
— Ты совершенно уверена в том, что между нами нет никакой любви?
— Еще бы! Ребенок стал результатом исключительно физической близости, не облагороженной даже каплей этого святого чувства. — Ее голос был полон горечи и боли.
— Что ж, как скажешь. Если ты предпочитаешь родить моего ребенка, не освятив наши узы браком, — так тому и быть. Но обстоятельства складываются так, что я больше не считаю возможным вводить в заблуждение окружающих. Больше мне не придется красться ночью по собственному дому, как будто я вор или грабитель. Твои вещи сейчас же перенесут ко мне в спальню, и ты открыто поселишься там вместе со мной. А еще я с огромным удовольствием расшвыряю всю эту свору сопливых щенков, увивающихся вокруг тебя на каждом званом вечере, — пусть все знают, что ты моя, и только моя!
— А как же Арман?.. — нерешительно спросила Аметист. — Надеюсь, ты не станешь… Не думаю, что дуэль с ним действительно принесет тебе удовлетворение…
Дэмиен не спешил отвечать, злорадно следя за тем, как мучается Аметист. Наконец он ехидно произнес:
— Отчасти ты права — гораздо большее удовлетворение я получу после того, как он поймет, какого свалял дурака. Он целый месяц пускал тебе пыль в глаза в надежде получить то, чем я владел все это время!
Аметист покраснела от обиды. Увы, если она действительно хочет избежать объяснения между Арманом и Дэмие-ном, ей придется проглотить и это оскорбление…
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она даже не успела ничего предпринять, так как Дэмиен разрешил слугам войти.