Через несколько минут Джон Дэвис, как и обещал, вошел в шалаш с тремя товарищами. Ягуар вздрогнул от радости при виде вошедших и бросился к ним, протягивая руки.
Эти были Ланси, Квониам и Черный Олень.
- О! Слава Богу! - воскликнул техасец. - Наконец-то я вас вижу! Я уже не надеялся больше на ваше возвращение.
- Почему же? - спросил Ланси. - Так как, слава Богу, мы живы, то вы могли бы всегда ожидать нас.
- Столько событий произошло со времени нашего отъезда, столько несчастий нас постигло, столько наших товарищей погибло, что, не ничего не зная о вас, я боялся, что и вас нет в живых.
- Вы знаете, мой друг, - сказал американец, - нас долго не было, поэтому мы совсем не знаем, что здесь происходило со времени нашего отъезда.
- Я вам сейчас обо всем расскажу, но вначале спрошу вас об одном.
- Говорите.
- Где Транкиль?
- В нескольких милях отсюда, это он послал меня вперед, чтобы предупредить вас о нашем прибытии.
- Спасибо, - ответил задумчиво молодой человек.
- Это все, что вы хотели узнать?
- Почти, ведь вы, вероятно, не имеете известий о...
- Известий о ком? - перебил американец, видя, что Ягуар остановился.
- О Кармеле, - сказал тот наконец, делая над собой чрезвычайное усилие.
- О Кармеле? - воскликнул с удивлением Джон Дэвис, - а где мы могли их получить? Транкиль рассчитывает, наоборот, получить их от вас.
- От меня?
- Черт возьми! Вы лучше всех должны знать, как поживает девушка.
- Я вас не понимаю.
- Ведь это совершенно ясно. Я вам не буду напоминать, каким образом после взятия асиенды дель-Меските нам удалось спасти бедное дитя, которое этот негодяй так нагло захватил; я вам напомню, что в тот самый день, когда Транкиль и я по вашему приказу отправлялись, чтобы быть рядом с Чистым Сердцем, молодая девушка в присутствии вас была доверена капитану Джонсону с тем, чтобы тот проводил ее в Гальвестон, в дом одной уважаемой дамы, согласившейся ее приютить.
- Ну и что же?
- Как, и ну что же?
- Ну да, я это прекрасно знаю, не нужно мне об этом рассказывать. Все, что меня интересует - не получали ли вы известия со времени ее отъезда в Гальвестон?
- Но это невозможно, мой друг, откуда бы мы могли их получить? Вспомните, что мы шли по пустыне.
- Правда, - ответил молодой человек с глубоким разочарованием. - Я сумасшедший, простите меня.
- Но что с вами, мой друг? Откуда эта бледность, это беспокойство, которое я читаю в ваших глазах?
- А! - сказал он со вздохом. - Это потому, что если вы ничего не знаете о донье Кармеле, то я получил о ней вести.
- Вы, мой друг?
- Да, я.
- Вероятно, уже давно?
- Нет, только вчера, - ответил он, горько усмехаясь.
- Тогда я вас не понимаю.
- Ну, так слушайте. То, что я вам расскажу, будет не длинно, но важно, я вам обещаю.
- Слушаю вас.
- Мы составляем, как вы, очевидно, знаете, арьергард армии освободителей.
- Да, я знаю, это и помогло мне найти вас по вашим следам.
- Поэтому не проходит дня, чтобы мы не обменялись несколькими пулями или несколькими сабельными ударами с мексиканцами.
- Продолжайте.
- Вчера - как видите, это было совсем недавно, прошло всего несколько часов - нас внезапно атаковали сорок мексиканских кавалеристов. Было около трех часов. Генерал Хьюстон с главными силами переправлялся через реку, у нас же был приказ сопротивляться до последней возможности, чтобы защитить переправу. Приказ этот был излишним; при виде мексиканцев мы бросились на них очертя голову, разгорелся бой. После минутной схватки мексиканцы были разбиты, отступили и обратились в бегство, оставив два-три трупа на поле битвы. У нас было слишком мало сил, чтобы преследовать врагов, а потому я дал приказ солдатам вернуться на свои места и сам приготовился сделать то же, но вдруг два беглеца - два мексиканских кавалериста - вместо того, чтобы продолжать бегство, остановились и, прикрепив свои платки к концам сабель, подали знак, что желают переговорить со мной. Я приблизился к этим солдатам, больше походившим на бандитов, и спросил, чего они хотят. Один из них, человек высокого роста, с суровым лицом, ответил мне:
"Оказать вам услугу, если вы - Ягуар".
"Да, я - Ягуар, - ответил я, - а кто вы? Как ваше имя?"
"Это вас не касается, раз у меня хорошие намерения".
"Надо еще узнать, каковы эти намерения".
"Гм! - сказал он. - Вы слишком недоверчивы, compadre".
"Ну, Сандоваль, - перебил его другой кавалерист, с голосом нежным, как у женщины, вмешиваясь в разговор, - не виляй, кончай скорее".
"Мне ничего другого и не надо, - ответил тот угрюмо, - этот сеньор заставляет меня лукавить, а я хотел бы говорить прямо".
Другой кавалерист, пожав плечами, обратился ко мне:
"Словом, кабальеро, вот бумага, которую поручила вам передать особа, очень интересующая вас".
Я схватил бумагу и уже хотел ее развернуть: у меня появилось тайное предчувствие несчастья.
"Нет, - сказал мексиканец, быстро останавливая мою руку, - прочтете, когда будете среди своих".
"Согласен, - сказал я, - но, наверное, вы не собирались даром оказать мне услугу, в чем бы она ни заключалась".
"Почему же?"
"Вы меня не знаете и не можете испытывать сочувствие ко мне".
"Может быть, - ответил кавалерист, - но не давайте никаких обещаний, пока не узнаете содержания письма".
Затем он сделал знак своему товарищу, и слегка поклонившись, оба умчались галопом, оставив меня в растерянности от странного завершения нашей беседы. Я машинально принялся складывать бумагу, доставшуюся мне таким необыкновенным образом, и все не решался раскрыть ее.
- В самом деле, - пробормотал американец, - что же вы сделали после того, как ваши собеседники покинули вас?
- Я долго провожал их взглядом, а затем несколько внезапных выстрелов, раздавшихся возле меня, так что пули просвистали мимо ушей, вернули меня к действительности. Я пригнулся к шее лошади и, вонзая шпоры в ее бока, помчался во всю прыть в лагерь. Едва приехав, сгорая от нетерпения и любопытства, я вскрыл письмо.
- И оно было?..
- От Кармелы.
- By God! - сказал американец, стукнув кулаком по столу. - Я был в этом уверен.
ГЛАВА XXI. Сандоваль
- Да, - сказал Ягуар через минуту, - это письмо было целиком написано рукой Кармелы. И знаете, что оно содержало? Хотите это узнать? Американец огляделся.