Она сама поражалась своему спокойствию. Вероятно, это было веселое отчаяние обреченного на неминуемую смерть узника. Нельзя прокрутить назад пленку жизни… Фу, какая пошлость.
Они неторопливо прошли по деревенской улице, и Бу сообщала всем встречным, что то, на чем она сейчас сидит, это ее собственный папа, он был занят, а теперь вот приехал. Соседи глубокомысленно кивали, приветливо махали Кэти и уважительно кланялись Алессандро. Как ни странно, он тоже изображал нечто вроде ответного поклона, просто очень осторожного, ведь на плечах у него сидела Бу. Кэти мысленно усмехнулась: либо у него улучшился характер, либо соображает, что здесь его кондотьерские замашки не прокатят.
Дом Тома Монагана стоял на отшибе – Том сам так решил много лет назад, хотя дружков (да и подружек) в Крислох-Маллингар у него было огромное множество…
Том был дома – чинил порванные сети. При виде троицы он замер, потом медленно поднялся с табурета и вышел на середину двора. В походке отца Кэти заметила вдруг нечто странное, почти зловещее: слегка ссутулились плечи, напряглись мускулистые руки, лицо закаменело, в глазах зажегся странный огонек. Кэти бросила взгляд на Алессандро – и похолодела. На красивом лице ее мужа явственно читалась бешеная, почти неконтролируемая ярость. Все это очень напоминало встречу двух матерых волков – старого и молодого, одинаково сильных, настороженных и готовых к сшибке.
Алессандро спустил Бу на землю, и девочка тут же побежала к Тому. Бесстрашно обхватив его ногу ручонками, прижалась, задрала голову и радостно сообщила:
– Том, это мой папа! Он будет с нами жить. Он приехал.
Она по-разному называла Тома – в зависимости от настроения. Когда настроение было лирическое – дедом, когда хорошее – по имени. Вероятно, в такие моменты она воспринимала его как друга и товарища по играм, а не как старшего родственника…
Алессандро скрипнул зубами так, что Кэти вздрогнула. Ничего не понимая, она инстинктивно отошла от мужа, встала рядом с отцом, словно ища защиты.
Алессандро процедил сквозь зубы:
– Значит, вот с кем ты живешь… Что ж, не могла найти помоложе?
Краска бросилась в лицо Кэти. Она мгновенно поняла, о чем думал Алессандро. Ну конечно, латинская ревнивая натура просто не в состоянии воспринимать существо мужского пола рядом со своей женщиной иначе как в качестве соперника. Кэти почувствовала, что ее разбирает нехороший, истерический смех.
В этот момент Том Монаган процедил сквозь зубы:
– Кэти, девонька, мне его убить, выдернуть ноги или просто выкинуть за ограду?
Бу возмущенно дернула деда за штанину.
– Эй! Нельзя ему ноги выдергивать, это папа мой!
Том погладил девочку по голове огромной, жесткой ладонью.
– Беги в дом, Брауни! Там наша кошка родила котят – только не трогай их, а то поцарапает.
Перед таким соблазном меркнут даже папы. Бу немедленно умчалась в дом – и взрослые остались втроем.
Кэти положила руку отцу на плечо – и этот жест заставил Алессандро побелеть от ярости.
– Не надо. Полагаю, он приехал поговорить.
– Я приехал забрать свою дочь!
– Ух ты! Борзый мальчонка. А не подскажешь, Кэт, как фамилия Бу?
– Монаган. Как и моя.
Два года назад, когда крестили Бу, Том настоял, чтобы в церковных книгах и Кэти, и внучку записали под его фамилией. Для него это было очень важно – а для Кэти еще и лишняя подстраховка на случай, если Алессандро все же сможет напасть на след…
– Так ты, парень, зовешься Монаганом? Вообще-то вряд ли, у нас в роду чернявых не было.
Алессандро больше не смотрел на Тома. Его горящие глаза буквально сверлили Кэти, голос дрожал от еле сдерживаемого бешенства:
– Значит, ты лишила мою дочь не только отца, но даже собственного имени? Надо же, а я и не подозревал в тебе такого цинизма, Кэтрин. Ты казалась мне порывистой, иногда ребячливой, упрямой, строптивой, нахальной, веселой, но никогда – циничной и расчетливой. Выходит, не так уж тяжело тебе дался наш разрыв, раз ты так быстро нашла себе замену! Но ничего: за все три года ада, за тысячу двести дней и ночей отчаяния я заставлю тебя страдать так же, как страдал я…
Она рванулась вперед, разом забыв обо всем остальном.
– Заставишь меня страдать?! Что, опять?! Да ты делал это с первого дня нашего брака! Я же была не нужна тебе, с самого начала стало ясно! Ты хотел ребенка. О да, моя беременность не была досадной помехой – наоборот, для вас это был прекрасный шанс!