- Испортили вашу работу, Мухамет, - ласково сказала Тоня.
- Молодой еще, - ответил уже спокойно сторож. - Уроки слушать тяжело, бегать охота… Конечно, скучный ребенок тоже нехорошо. Вроде как больной… Ну, этот Степа очень веселый. Чересчур веселый… Даже не знаешь, что хуже.
Девушки посмеялись добродушию Мухамета и вышли на улицу.
- Ишь, улепетывает! - сказала Лиза, показывая на мчавшегося по дороге Степу, и сейчас же обратилась к Тоне: - Антонина, ты вот меня за Маню ругаешь, а зачем сама на Тольку накинулась? И Татьяну Борисовну так защищаешь… Неужели потому, что она у вас живет?
- Что ты! Мы даже ни разу не разговаривали как следует.
- Ну? А я думала, может, подружились очень…
- Да нет… Я ведь понимаю, что ребята правильно говорят…
- А почему же ты наперекор?
- Видишь, - нерешительно начала Тоня, - я из-за Надежды Георгиевны. Ведь плохую учительницу Надежда Георгиевна не выписала бы к нам, правда? Значит, наверно мы сами еще не разобрались. Все наладится. Надо только это настроение у ребят перебить. Надежде Георгиевне неприятно будет.
- Ну при чем тут Надежда Георгиевна? Ты просто нам рты зажимаешь!
- Я только хочу, чтобы ваши рты не болтали много прежде времени. Не может быть, чтобы Надежда Георгиевна ошиблась.
- Тоня всегда о других думает, - сказала Женя. - Меня иногда даже смущает такое отношение…
- Здравствуйте, Евгения Михайловна! - Тоня дурашливо поклонилась Жене. - Очень рада слышать, что после стольких лет дружбы вас смущает мое отношение.
Женя слабо улыбнулась этой выходке, и Тоня обрадовалась, увидев улыбку на бледном лице подруги.
- Подожди, не дури. Я правда часто думаю, что если ты решила, как надо поступить, так и будешь действовать, хотя необходимости в этом никакой нет….
- Выражайся точнее, Женечка. Приведи конкретный пример, как говорит Петр Петрович.
- Ну, вот ты зовешь меня к себе, а я не знаю, хочешь ты со мною побыть или думаешь, что так надо поступать, когда подруга… когда у подруги… словом, ты понимаешь…
- Пример неудачный, - сказала до сих пор молчавшая Нина. - Конечно, Тоня от души тебя зовет. Но вообще-то она на такие поступки способна, по-моему… ну, сознательные, великодушные, что ли… Вот я думаю, если бы кому-то из нас предстояло по выбору что-нибудь замечательное, необыкновенное… в Москву, скажем, поехать… я, да и всякая девушка, мечтала бы, чтоб меня выбрали, а Тоня, пожалуй, отказалась бы в пользу другого. Подумала бы, что справедливей будет, если Пасынков поедет или Лизка…
- Да ведь тут, девчата, два чувства. Которое сильнее, тои победит, - решительно сказала Лиза. - Скажи правду, Женя: тебе к Кулагиным хочется пойти?
Женя молча кивнула.
- А пойдешь?
- Нет… Боюсь папу пропустить.
- Ну вот. И ясно все.
Девушки дошли до угла и распрощались с Женей;
- Совсем извелась Евгения, - сказала Лиза, когда Женя скрылась за дверью. - Одни глаза остались. А не стонет, не жалуется.
- Да, - тихо отозвалась Тоня. - Она мне как-то говорила, что потерю кого-нибудь из близких не смогла бы перенести, а я ей сказала, что она еще себя не знает. Так и вышло…
В следующие дни Тоня продолжала уверять товарищей, что ей очень нравится Татьяна Борисовна, но вскоре убедилась, что надобности в этом нет: никто не собирался тревожить Надежду Георгиевну и сообщать ей, что у молодой учительницы дело идет не совсем ладно. А Сабурова и сама ясно видела, что Новикова еще не завоевала доверие класса.
Глава восьмая
- Шефы идут! - крикнул вихрастый подросток, вбегая в барак. - Шефы! Лариоша впереди шагает. Несут чего-то!
- Староста! Савельев! Иннокентий, встречай! - зашумели ребята.
- Встретим! - с достоинством ответил Савельев, здоровий белокурый парень, и, поспешно пригладив волосы, распахнул дверь.
Десятиклассники вошли в барак. Длинная, просторная комната сияла чистотой. Потолки были заново побелены, жирно блестели свежей краской окна. Посреди комнаты накалялась большая железная печь, и по вымытому, еще влажному полу тянулись уже просохшие полоски.
Илларион приготовил торжественную речь, но когда, ослепленный светом ничем не занавешенной лампочки, разглядел эту чистоту, то забеспокоился совсем о другом:
- Ребята! Валенки обметайте! Не натоптать бы здесь!
Школьники снова высыпали за дверь, энергично счищая снег с валенок.
Торжественность минуты, таким образом, пропала, и когда все возвратились обратно, Рогальский протер очки и сказал просто:
- Ну, ребята, порядок у вас полный. Точно новоселье. Мы пришли вас поздравить. Примите наши скромные подарки! - Он пожал руки молодым горнякам.