- Вот как? Почему же сам Мохов не позаботился об этом?
- Наверно, положился на Петра Петровича.
- Странно… Или Мохову только показалось, что он отвечал на четверку, или Петр Петрович забыл мне об этом сказать.
- Нет! Петр Петрович такие вещи не забывает! - запальчиво крикнул Мохов. - Вот вы забыли, это да! Вам-то все равно, двойка у ученика или четверка!
Андрей выпалил все это одним духом и выбежал из класса.
Татьяна Борисовна вспыхнула, но взяла себя в руки, только глаза сощурила, и спокойно дочитала ученикам отметки. Вечером она пошла к Сабуровой.
В теплой комнате на круглом столе шумел маленький самовар. Надежда Георгиевна только что вымыла голову, и розовое моложавое лицо ее казалось еще моложе от распущенных пушистых волос. Она озабоченно отводила их в сторону и говорила:
- Хорошо, что пришла. Я хочу, чтобы ты сама рассказала, как все произошло. Тоня Кулагина говорила мне об этой истории. Десятиклассники сильно встревожены.
- Когда вы видели Кулагину?
- Она и сейчас здесь. - Сабурова указала на дверь в другую комнату. - Роется там в книгах.
- Почему же она так уверена, что прав Мохов, а не я? - обиженно и громко заговорила Новикова, не обращая внимания на предостерегающие знаки Сабуровой. - Это уж местный патриотизм какой-то! Она, вероятно, не может допустить, что кто - то из ее товарищей может ошибиться…
- Тише же! - возмущенно сказала Сабурова. - Она может услышать. И что ты только говоришь, Таня! Сама недавно школу кончила, прекрасно понимаешь, что такое чувство ответ - ственности за товарищей, а из упрямства…
- Конечно, вы всегда станете на их сторону… - перебила Новикова и умолкла, услышав голос
Тони:
- Я выбрала книги. Большое спасибо, Надежда Георгиевна.
Тоня стояла на пороге, держа в руках пачку книг. Губы ее были сжаты, она не смотрела на молодую учительницу.
- Выбрала, Тоня? Ну, читай на здоровье.
- До свиданья!
Тоня сдержанно поклонилась и вышла. Сабурова покачала головой:
- Боюсь, что она слышала твои слова. Это неприятно…
- Да ничего она не слышала, я тихо говорила. А Мохову, как хотите, я сбавлю отметку за поведение.
- Десятикласснику сбавлять балл за поведение? Это случай у нас неслыханный. Нечестности мы за Андреем не замечали. Паренек был трудный, это верно… Прежде часто без предупреждения уходил в Шабраки… Сестра там у него живет. Он соскучится и убежит к ней, а здесь его разыскивают.
- Ну вот видите, какой недисциплинированный!
- Так ведь он тогда мальчиком был! Последние годы его выровняли. А ушел отец на фронт - на Андрея вся забота о доме легла. И он справлялся, хоть и тяжело ему приходилось. Прошлым летом на тракторе работал в колхозе. Благодарность тогда получил. Мачехе своей он очень помог, хоть и не много хорошего от нее видел. Всю нежность и ласку она своим детям отдает…
- Мохов работал трактористом? Я об этом ничего не знаю.
- Ты еще многого о них не знаешь… Погоди, кажется стучат. Войдите!
В дверь протиснулась грузная мужская фигура в дохе.
- Петр Петрович? Случилось что-нибудь?
Завуча на прииске считали нелюдимым человеком. Был он одинок и жил, окруженный всяческим зверьем, одно время даже медведя воспитывал. Кроме школы, он никуда не ходил и у Сабуровой появлялся в исключительных случаях.
Он кивнул хозяйке и пошел было к дивану, но, вспомнив, что не снял доху, мешковато повернулся и вышел за дверь.
Сабурова тем временем подобрала и заколола волосы, достала из шкафчика еще чашку.
- Ну, освободились от своих мехов, Петр Петрович? Присаживайтесь.
- Я, собственно, зашел узнать, не увидите ли вы нынче Татьяну Борисовну, - угрюмо начал гость, - а она, на мое счастье, и сама здесь.
Словно собираясь с мыслями перед тем, как начать разговор, он задумчиво прихлебнул крепкого, почти черного, чая. Надежда Георгиевна знала его вкусы, и Петр Петрович говаривал, что она одна из немногих женщин, умеющих по-настоящему приготовлять чай.
Сабурова с улыбкой ждала. Ей было известно, что завуч не умеет и не любит разговаривать с малознакомыми людьми. Но сегодня он удивил ее, решительно обратившись к Татьяне Борисовне:
- Двоечку Мохову не переправили своевременно? Теперь ерунда получается… Сейчас Соколов Анатолий ко мне прибегал…
Сабурова повесила на спинку стула посудное полотенце, за которое было взялась, и пристально посмотрела на Новикову. Лицо Татьяны Борисовны потемнело. Она рассердилась:
- Должна огорчить вас: не помню, чтобы вы просили меня переправить эту отметку. Не было такого разговора. А выяснить это можно было бы и завтра.