Обо всем этом, захлебываясь, рассказала Лиза. Она прибавила, что Маню Заморозову вызывали в комсомольский комитет и посоветовали подумать о своих тройках.
- Досталось ей! - горячо шептала Лиза. - В самом деле, ни у кого в классе троек нет, только она картину портит.
Маня, прислушавшись к разговору, сухо спросила:
- Ты про меня, что ли, Тоне докладываешь?
- А как же! - задорно отозвалась Лиза. - Твоими успехами хвастаюсь!
- Подумаешь! Давно ли сама из троек вылезла!
Намек на то, что в младших классах она училась неважно, всегда приводил Лизу в раздражение.
- Об этом, кажется, никто, кроме тебя, уже не помнит! Ну, да у тебя голова так устроена: чужие грехи помнишь - свои забываешь.
Готова была вспыхнуть ссора, но Андрей прервал ее:
- Перестаньте вы перекоряться! Надоело!.. Тоня, ты лучше меня послушай.
Мохов рассказал, что старый Ион поднял медведя. Он закидал берлогу хворостом, поваленными деревьями и начал стрелять. Разбуженный медведь вылез и запутался в ветвях. Ион прикончил его и принес в школу большой кусок медвежатины.
Тоня слушала эти важные и интересные новости, и ей показалось, что двух недель, проведенных дома, словно не было.
После первого урока Новикова начала опрашивать десятиклассников, кто с кем желает вместе готовиться к экзаменам. Тоня удивленно обернулась, когда Толя Соколов сказал, что сговорился заниматься с Женей Кагановой и что они просят прикрепить к ним еще Маню Заморозову.
«Маню, как отстающую… - подумала Тоня. - А Женя тут при чем? Никогда он с ней не дружил…»
Она посмотрела на подругу. Женя ответила ей спокойным и ласковым взглядом.
Тоня сказала, что будет заниматься с Лизой Моргуновой. Татьяна Борисовна посоветовала привлечь в их группу еще Андрея Мохова.
На перемене Тоня не удержалась и спросила Женю:
- Почему ты решила готовиться с Анатолием?
- Мы несколько раз вместе учили физику, пока ты болела. Он мне и предложил… - просто ответила Женя.
Почувствовав, что подругу не удовлетворил ее ответ, она добавила:
- Толя стал как-то внимательнее в последнее время… Это потому, конечно, что мамы нет… А вообще… он, Тосенька, по-моему, замечательный человек…
«Не «парень» сказала, как мы всегда говорим, а «че-ло-век»…» - отметила про себя Тоня, а вслух сказала:
- Ну, я очень рада, что он тебе поможет.
Соколов уловил Тонино недоумение. Оно на минуту даже обрадовало его.
После памятной беседы с матерью Анатолий придирчиво следил за собой. Он старался бодро держаться в школе и дома, и это ему удавалось. Уже был давно заполнен пробел в математике, и по истории у него в табеле снова стояла пятерка. Зинаида Андреевна не могла пожаловаться на сына, а он был благодарен за то, что мать ни единым словом не напоминает о нелегком для него разговоре.
Повидать Тоню во время ее болезни ему очень хотелось. Он сдержал себя и не пошел к Кулагиным, но накануне возвращения девушки в школу очень волновался, и это волнение его испугало. В тот день, во время большой перемены, он стоял у окна в коридоре и, глядя во двор, по которому с визгом носились ребята, так ушел в свои мысли, что не заметил, как подошла Женя:
- Ты задумался, Толя?
Бледное лицо и мягкий взгляд были полны дружеского участия, и Анатолий внезапно принял решение:
- Слушай, Женя: ты хорошо ко мне относишься?
- Конечно…
- Выручи меня по-товарищески, а? Давай вместе к экзаменам готовиться?
Голос Анатолия звучал почти умоляюще.
- Но… я с удовольствием… - смущенно ответила Женя, - только я думала…
- Говори начистоту. Думала, что я в Тонину группу буду проситься? Так вот, чтобы я этого не сделал, согласись.
- Хорошо, я согласна.
- И никому об этом разговоре! Обещаешь?
- Будь спокоен.
Женя сдержала обещание, но чувствовала себя с Тоней неловко, точно в чем-то обманула подругу.
На Таежном ждали секретаря областного комитета партии. Объезжая прииски и рудники, он всегда бывал в школах, посещал уроки и особенно интересовался преподаванием литературы и истории в старших классах. Однако гость все не появлялся, и многие уже уверяли, что он проехал мимо.
Маленькая черная машина подкатила к школе неожиданно. Плотный, крепкий человек лет пятидесяти быстро взбежал на крыльцо. За ним шли хорошо знакомый школьникам худощавый черноглазый парторг прииска Иван Савельевич Трубников и какая-то высокая женщина. Они разделись в общей раздевалке и, прежде чем румяная гардеробщица Маруся сообразила, что приехало начальство, прошли в учительскую.