Она улыбнулась, и тонкая кожа сильно натянулась. Это придало её лицу гротескный и сумасшедший вид.
— Ты знаешь, почему сердце так требовательно? Выживание. Сердце выбирает, чтобы обеспечить выживание своего вида.
Я опять стояла перед оракулом, и она опять говорила мне какое-то сумасшедшее дерьмо.
— Почему ты не сказала, что моя мама стала демоном? — я сжала хрупкий стебель в руке. — Почему не сказала мне правду?
Пипери склонила голову на бок:
— Дитя, я говорю, и говорила тебе только правду.
— Ты мне ничего не говорила!
— Нет, нет. — Она покачала головой. — Я сказала тебе все.
Я уставилась на нее.
— Ты наговорила мне кучу сумасшедших вещей, которые не имели никакого смысла. Ты могла бы просто сказать «Эй, ты будешь вторым Аполлионом. Твоя мать демон и захочет обратить тебя. И, кстати, она попытается убить твоего друга!»
— А разве я тебе этого не сказала?
— Нет! — я закричала и бросила розу на землю. — Это не то, что ты мне сказала.
Пипери снова закудахтала:
— Имеющий уши да услышит. Люди никогда не слушают. Ты запомнила только то, что хотела.
— О. Мой. Бог. Женщина, ты причина того, что моя мать превратилась в демона. Если бы ты не сказала ей про меня…
— Твоя мама пыталась спасти тебя, спасти от твоей судьбы. Они хотят, чтобы вас было двое, для своих планов. — Она снова покачала головой и посмотрела на меня потемневшим от горя лицом. — Они боятся тебя, боятся того, что ты можешь сделать. Я говорила тебе, дитя. Я говорила тебе, что твой путь и то, что должно быть сделано — темны.
Я заморгала.
— Оу... окей.
Пипери заковыляла и остановилась прямо передо мной. Я вспомнила, какая она сильная и отступила на шаг назад. Она усмехнулась, и на этот раз смех походил на предсмертные хрипы. О Боже, мне оставалось надеяться, что она не рухнет прямо здесь. Подняв голову, Пипери улыбнулась мне во весь свой беззубый рот.
— Ты хочешь знать о любви, дитя?
— Ой, да ладно. — Я застонала. — Из-за тебя мне хочется наложить на себя руки!
— Любовь, дитя, любовь — это основа всего хорошего и плохого, что есть в этой жизни. Любовь — основа Аполлиона.
Я переминалась с ноги на ногу.
— Да, я думаю примерно также и говорю до свидания. Надеюсь, ты прекрасно доберешься до дома, из какой бы лачуги не вылезла.
Пипери протянула руку и схватила меня. Её кожа была похожа на тонкую сухую бумагу. Я попыталась выдернуть руку, но не смогла. Она была просто неестественно сильна. Пипери впилась в меня глазами.
— Послушай меня, дитя. Жребий брошен, назад пути нет. Твоя судьба определена, но история ещё может повториться и пока есть время нажать на СТОП, чтобы все изменить.
— Не понимаю о чем ты. Мне очень жаль. Ты не…
— Послушай!
— Я слушаю. Но не могла бы ты говорить на этот раз яснее?
Пальцы Пипери скользнули по моим, а потом разжались, она прохрипела:
— Ничего другого, ничего больше. Ты должна увидеть то, что я тебе показала. Услышать то, о чем я тебе говорила. Ничто не является тем, чем кажется. Зло прячется в тени и строит планы, пока ты боишься демонов.
Я нахмурилась:
— Но я не боюсь демонов.
Её черные глаза пронзили меня взглядом:
— Ты должна бояться тех, кто стоит за старое. Тех, кто не хочет перемен и не хочет, чтобы кто-то стал как они. И то, какой путь они выбрали. Конец близок. Он, — она посмотрела на небо, — увидит его.
Я закатила глаза.
— О, ради бога, это не имеет никакого смысла.
Она снова покачала головой.
— Ты не должна этого делать. Слушай меня. — Пипери ткнула плацем мне в грудь. — Ты должна выбрать — предназначение или неизвестность.
— Ой, — я отступила на шаг. Она снова ткнула в меня пальцем. — Хватит. Прекрати!
— Рискни или пострадаешь от последствий! — Она внезапно остановилась, глаза её широко раскрылись, и встревоженный взгляд метнулся в сторону сада. — Не принимай подарки от тех, кто стремиться тебя уничтожить.
— И сладости, — пробормотала я.
Пипери проигнорировала мой сарказм.
— Ты должна держаться подальше от того, кто не принесет тебе ничего кроме страданий и смерти. Ты слышишь меня? Он приносит только смерть. Всегда только это. Пойми разницу между необходимостью и любовью, судьбой и своим будущим. Если ты этого не сделаешь, значит, твоя мать пожертвовала собою напрасно.
Эти слова, наконец, привлекли мое внимание, потому что это, наверное, единственное, что было ясным из того, что она говорила.
— Кто он?
Он не тот, кем кажется. Он обманывает всех, так как когда то обманули его. Чистокровные не видят этого. Он не видит этого — это его судьба.