Было жутко от того, что тело так быстро позабыло обо всех ужасных вещах. Или может быть это душа, которая нуждалась в чьём-то тепле и прикосновении, чтобы убедиться в том, что мы все еще в мире живых. Я положила голову на его плечо и закрыла глаза.
— Ты дрожишь, — пробормотал Сет.
— Мне холодно.
Его руки заскользили по моим плечам.
— Тебе нужно одеться. Тебе не стоит идти в этом.
— Ты сам сюда вошел. Это не моя вина.
— И все равно тебе нужно одеться.
Я закусила губу и оттолкнула его. Сет уставился на меня, а его глаза неестественно блестели.
— Ладно, но тебе придется отпустить меня.
Его руки на моей спине напряглись, и на минуту мне показалось, что он не собирается отпускать. Я не могла понять, что чувствую по этому поводу. Сет отпустил меня, но уперся в мой лоб своим.
— Теперь ты пахнешь лучше. Мне кажется мы на правильном пути.
— Спасибо, — я ухмыльнулась.
Некоторое напряжение в его теле прямо таки просачивалось наружу.
— Ты готова?
Я глубоко вздохнула, как будто бы впервые за эти дни.
— Да.
Когда я была маленькой, мама однажды сказала мне, что только смерть очищает нас и делает равными. Все мы будем стоять перед рекой Стикс в ожидании дальнейшей судьбы наших душ.
Все уже были на кладбище когда пришли мы с Сетом. Чистокровные стояли впереди, перед полукровками, что не имело для меня никакого смысла. Калеб был одним из нас, не из них. Так почему же они стоят ближе к нему? Эйден сказал бы, что это традиция.
Но это было неправильно.
Мы с Сетом ходили по самому краю группы, избегая откровенно любопытных и осуждающих взглядов. Я старалась взять себя в руки и не высматривать в толпе знакомую темную макушку чистокровного, но мой взгляд постоянно возвращался к ним. Эйден был последним, кого я хотела сейчас видеть.
Наконец Сет остановился, а я встала возле него. Он ничего не сказал с того момента как мы покинули комнату, но постоянно погладывал на меня. Мне кажется, он опасался, как бы я снова не сорвалась. Убрав свои все еще влажные волосы назад, я посмотрела на него, закусив губу.
— Ты ведь хочешь поблагодарить меня, не так ли? — его это забавляло.
— Ну… я хотела. Но не уверена, что буду делать это.
— Да ладно. Я на самом деле хочу услышать, как ты говоришь слова благодарности. Это, наверное, будет первый и последний раз, как ты говоришь такое.
Я прищурилась на солнце. Вдали я видела костер, тело, закутанное в белую льняную ткань.
— Спасибо за то, что остался со мной. И прости за то, что была такой стервой по отношению к тебе.
Сет подтолкнул меня локтем.
— Ты только что назвала себя …
— Да назвала, потому что действительно так себя вела, — я громко вздохнула. — Ты не заслужил того, что я говорила, особенно о Калебе.
Он шагнул ближе, когда Люциан подошел к костру. Как Министр, он будет говорить прощальную речь, напутствие к вечной жизни.
— Я заслуживаю многого, — ответил Сет.
— Но не этого, — я отвела взгляд от погребения. Я сосредоточила все свое внимание на кусте гиацинта. Он был усыпан ярко красными цветками, которые формой напоминали звездочки. Они подразумевали скорбь и траур, на кладбище они были повсюду, напоминая о трагической любви Аполлона и прекрасной Гиацинт. Во времена, когда Боги свободно ходили по земле, люди, которые трагически погибали, превращались в цветы, если они были молоды и красивы, и успели заслужить благословение Богов.
Сет наклонился ближе, его рука потерлась о мою.
— Ты же знаешь, что наша связь не оставила мне другого выбора.
— Все равно, спасибо, — я закатила глаза.
Люциан начал свою речь, рассказывая про стойкость и силу духа Калеба. Боль в моей груди все возрастала, и теплый воздух казался ледяным, когда касался моей влажной щеки. Когда зажгли костер, мои внутренности скрутило, и я не могла остановить дрожь, которая пробирала все мое тело. Я отвернулась от тепла, которое шло от костра, от звука потрескивания дров, от тихих рыданий.
Не знаю, что доставляло больше боли: тот факт, что я никогда не увижу его снова или то, что не услышу его заразительного смеха. Каждая такая мысль причиняла мне острую боль.
Как только толпа стала расходиться, я поняла, что все это время прижималась к Сету в поисках тепла. Мои щеки загорелись, я отступила от него, смутившись. Я достаточно рыдала на его плече, на всю жизнь хватит.
— Мне нужно…
— Я понимаю. — Сет отступил назад. — Я подожду тебя снаружи.
Благодарная за то, что он понял меня без слов, я наблюдала, как он идет к кладбищенским воротам. Я вытерла глаза и повернулась.