Я оказалась стоящей возле входа в темный лабиринт. Я должна быть здесь. Мое тело знает это. Я наклонилась и сняла обувь. Я несколько раз пошевелила пальцами на ногах и сняла носки. Положила их на мерзлую землю. Затем сняла свою толстовку и положила ее сверху на обувь. Дальше я вошла в лабиринт, улыбаясь прохладному воздуху, который скользил по все еще потным рукам. Я бесцельно бродила, зная, что буду идти до тех пор, пока не устану. Это то, что я собиралась делать — ставить одну ногу впереди другой.
Пошел снег.
Красивые, большие снежинки падали с неба, ложась на мои руки. Каждый кусочек, казалось, должен быть здесь, как и я должна быть здесь. Трава хрустела под ногами, но я продолжала двигаться по лабиринту. Снег, застывший на моих волосах, начал прилипать к коже. Мое замедленное дыхание превратилось в пар.
Наверное, прошли уже часы, так как с каждым шагом мне было все труднее и труднее идти. Споткнувшись, я упала на четвереньки. Моя кожа выглядела странной, на фоне покрытой снегом почвы. Голубой? Вены просвечивали сквозь кожу, придавая ей фиолетовый оттенок.
Это было так красиво.
Я поднялась и попыталась удержать баланс. Я устала, но могу еще немного пройти. Я продолжила идти. На самом деле, почти плестись. Я не чувствовала своих пальцев, и кожа казалось, онемела. Снова споткнувшись, на этот раз о ледяную статую, я скользнула вниз по мрамору, чувствуя, как углы впиваются в кожу. Должно было быть больно, но как только я села, то поняла, что не чувствую ничего.
Кое-как, я перевернулась на спину, смотря на статую. Она смотрела прямо на меня с протянутой рукой и открытой ладонью. Я попыталась шевельнуть рукой, но не вышло. Мой взгляд сместился за пределы статуи. Я вдохнула, но воздух, казалось, больше не заполняет мои легкие. Небо было усыпано маленькими снежинками, что падали прямо на меня. Из-за снега на ресницах веки отяжелели. Мне показалось, что я услышала крик одиночества на каком-то красивом языке, перед тем как провалиться в пустоту.
Глава 19
— Что она там делала?
— Я не знаю. Мне трудно поверить, что она каким-то образом решила, что сейчас лето. Почему она еще не проснулась?
Голоса были очень знакомыми. Моя правая ладонь горела. Вообще-то, все тело горело, просто адски пылало.
Кто-то двигал по мне что-то теплое и тяжелое. От этого кожа болела.
— С ней все будет хорошо, — сказала женщина, — ей просто нужен отдых.
— Нужен отдых? — это вроде был Сет. Его музыкальный голос звучал как-то странно, — она была синей, когда Леон принес ее сюда.
Леон принес меня сюда? Откуда? Почему я была синей? «Синий» звучитне очень хорошо.
— Девочка — везунчик. Еще несколько минут и она могла бы потерять палец, а то и четыре, но с ней все хорошо, — повторила женщина раздражительным тоном, — мы сделали для нее все возможное.
Подождите. Что за черт? Потерянные пальцы?
Я услышала, как закрылась дверь, и рядом со мной прогнулась кровать. Кто-то убрал мне волосы с лица. Сет. Я пыталась открыть глаза, но они были очень тяжелыми.
— Она сказала, куда пойдет после ужина?
Мое сердце забилось чаще, узнавая голос Эйдена. Почему я не могу открыть глаза? И почему я так чертовски устала?
— Она сказала, что пойдет заниматься, — ответил Сет.
— И ты отпустил ее одну? — это говорил уже мой дядя. Только он мог так сочетать холодное недовольство и вежливость в своем тоне.
— Я не ее нянька, — раздраженно ответил Сет, — она не хотела, чтобы я шел с ней.
— Алекс не стоило бродить здесь одной, — со злостью сказал Эйден, — Черт возьми, она знала это.
Сет фыркнул.
— Хотя Алекс и склонна к идиотским поступкам, я сомневаюсь, что она ответственна за этот, — сказал Эйден.
Ну и дела, спасибо, подумала я сонно. Я желала, чтобы они все заткнулись, и я могла поспать. Моя кожа не пылает, когда я сплю.
— Она бы не пошла по лабиринту, одетая так, как будто сейчас лето, и я уверен, не хотела бы умереть от переохлаждения, — продолжал Эйден, — кто-то сделал это.
— Ты имеешь ввидупринуждение? — голос Сета стал тише, — ты же знаешь, чистокровным запрещено использовать убеждение на полукровках, если нет согласия. Кто посмел бы?
— Ну а ты что думаешь? — спросил Эйден.
— Думаю, я кого-то убью, — обыденно ответил Сет.
Маркус вздохнул.
— Я говорил с Министром Телли утром. Он заверил меня, что ничего страшного не случилось.
Они продолжали говорить на протяжении нескольких минут, пока я не начала проваливаться в сон и моя кожа перестала гореть. Я проснулась немного позже, дрожа. Когда я открыла глаза, в комнате было темно и тихо.