Я стояла, тряся головой.
— Вы не понимаете, Лаадан. Мне приятно все это, но я… я не могу.
Она замерла.
— Тогда я не понимаю. Может, объяснишь?
Медленно я повернулась к зеркалу. Девушка в нем выглядела красиво, если никто не будет приглядываться слишком близко. Если кто-то все же попробует, вся эта красота исчезнет.
— Алекс?
— Посмотрите на меня, — сказала я тихо, — вы не видите… их? Я не могу пойти вниз, чтобы каждый пялился на меня.
Обеспокоенное лицо Лаадан возникло в зеркале.
— Дорогая, все будут смотреть на тебя, потому что ты красивая.
— Все будут таращиться на мои шрамы.
Она моргнула и сделала шаг назад.
— Нет. Никто не…
— Я знаю, они будут, — я повернулась, трогая пальцами свою шею. — Потому что это то, что даже я заметила бы в ком-то. И посмотрите на мои руки, они довольно грубые.
Так и было. Цвет кожи никогда не станет прежним. Она бледная, как и все метки демонов, но крошечные следы зубов оставляли неровные красные отметки, покрывая мои предплечья, запястья, и заканчивались на внутренней стороне локтя. Кожа была неровной и пятнистой, как и шея, но, по крайне мере, шрамы на горле были на оттенок или два светлее, чем мой обычный цвет лица. Платье скрывало эти шрамы, а руки были полностью выставлены.
Вдруг, Лаадан улыбнулась, что наткнуло меня на мысль о том, что даже она увидела, как нелепо я выгляжу. Она подошла к шкафу и вытащила большую коробку с верхней полки. Взяв ее с собой на кровать, она улыбнулась еще шире.
— У меня есть замечательная вещь.
Сомневаясь, я последовала за ней к кровати.
Она подняла крышку и достала длинные до локтя, черные шелковые перчатки.
— Проблема решена?
Я осторожно взяла перчатки.
— Я буду выглядеть как Роуг из «Люди Х».
Ее нос сморщился.
— Кто? Не важно. Попробуй. Перчатки сработают. Было бы сложнее, если бы сейчас было лето.
Я натянула одну, и она скрыла шрамы. На самом деле? Кто одевает такое, старые бабушки?
— Не уверена на счет этого.
Лаадан вздохнула, покачав головой.
— Это формальный бал, Алекс. Ты бывала на таких?
— Эм, нет.
— Поверь мне, ты будешь не единственной, кто будет в перчатках. Давай. У нас нет времени стоять здесь, и жалеть самих себя. Ты выглядишь красиво, Алекс. Намного красивее, чем твоя мать.
Я скрутила пальцы в перчатках, впервые чувствуя приятное покалывание. Полукровки не ходят на бал, и у них нет волшебной чистокровной крестной. Поэтому, я не думала, что когда-нибудь попаду на такое мероприятие, в таком убийственном платье.
Но я здесь.
Медленная улыбка появилась у меня на лице.
— Лаадан?
— Да, — она остановила перед дверью.
— Спасибо.
Ее рука поднялась к сердцу.
— Дорогая, не благодари меня. Мне приятно, что я могу сделать это для тебя.
— Вы планировали это еще с тех самых пор, как Люциан попросил за завтраком, не так ли? Вот почему это платье так подходит.
Лаадан хитро улыбнулась.
— Ну, я всегда думала, что красный — это твой цвет.
К тому времени, когда я и Лаадан спустились вниз, бал был в самом разгаре. Звуки оркестра наполнили коридоры, когда мы приблизились к бальному залу. Дорогу освещали ослепительные свечи.
Мое возбуждение быстро превратилось в нервозность. Я никогда не носила что-то на подобии этого, и никогда не была на таких мероприятиях. И оркестровая музыка — не мое.
Ожидала ли я, что буду танцевать вальс? Последний — и единственный раз — был с Сетом, и он уронил меня. Я не могу упасть на землю в этом платье, это было бы кощунство. Собираюсь ли я весь вечер простоять у стены?
Вот когда я начала потеть.
Лаадан взяла мою руку в свою и повела дальше.
— Ты боролась с демонами, но мысль о бале пугает тебя?
— Да, — прошептала я.
Она засмеялась.
— Ты красивая. Просто помни, что ты принадлежишь этому миру. Намного больше, чем кто-либо из них может осознать.
Я осторожно посмотрела на нее.
— Вы на самом деле любите полукровок, не так ли?
Ее щеки залились красным румянцем.
— Я… я просто считаю, что мы все равны и должны придерживаться этого.
Я сомневалась, что это главная причина, но промолчала. Она потянула меня из темного коридора, мимо фурий, прямо к бальному залу. Я думала, что меня хватит удар, пока я стояла там, переживая все это.
Комната была огромной, стены сделаны из золота. В углу каждого стола стояли кристальные вазы с розами, цветущие лианы свисали со сверкающих люстр. В конце комнаты сидел маленький оркестр — смертные музыканты. Смертных легко могли узнать, как чистокровные, так и полукровки. Это было больше чем просто физическое отличие. Их движения были нелепы и медленны, в тот момент, когда чистокровные грациозно двигались. Их лица были пустыми. Они, скорее всего, были под принуждением, чтобы сыграть здесь, поэтому для них ничего не было странным.