– Так, – сказала я Филиппу. – Ну, начнём. – Хотя моя голова гудела так, как будто в ней настраивал инструменты симфонический оркестр, я выпрыгнула из кровати с лёгкостью человека, пившего только свежую родниковую воду.
У меня было много дел.
Мне, так сказать, за ночь стало ясно, что никому – в том числе и мне самой – не станет легче, если я буду пытаться игнорировать свои проблемы или перекладывать их на плечи других. Я была просто одной из тех людей, которые не могут бездеятельно наблюдать, как другие становятся несчастными. Я была одной из тех людей, которые счастливы только тогда, когда все вокруг них счастливы (исключения лишь подтверждают правило).
– О Боже, Боже! – причитал Филипп. – Бедная Тони. Нам надо найти её, пока она не… – бросив взгляд на детей, он замолчал.
Я посмотрела на него и покачала головой.
– Теперь послушай меня внимательно, Филипп. Есть люди, у которых имеются проблемы. Есть люди, которые создают проблемы. А есть люди, которые проблемы решают. Я могу сказать, не хвалясь, что всю жизнь принадлежала к последней категории. Я была ароматической палочкой этой семьи, толстой молодчиной Ханной. Нет, не перебивай меня. Некоторое время я пыталась отрицать своё предназначение, но сейчас я снова стала прежней. И у тебя сейчас есть выбор: хочешь ли ты быть человеком, который исключительно порождает проблемы и даже не может убрать за собой дерьмо, или ты хочешь помочь мне спасти нашу вымирающую семью?
Филипп, похоже, испугался слова «вымирающая».
– Я помогу тебе, – торопливо сказал он. – И, Ханна, когда я сказал, что ты толстая молодчина, я не имел ввиду, что ты толстая молодчина. Я только имел ввиду, что ты толстая молодчина, но в другом смысле.
Я прищурилась.
– Ах, знаешь что, Филипп, нам, наверное, пока стоит отложить глубокие филологические разговоры. Сначала ты должен заставить мозги вновь привыкнуть к процессу мышления. Окей, ты сейчас пойдёшь с Леандером к маме в студию и разбудишь её. Покажи ей Тонину записку и гляди печально. Ты так хорошо это умеешь. – Я улыбнулась Финну и Генриэтте. – А мы, маленькие шалуны, отправимся на кухню. Вы уже завтракали?
Коляска Леандера была битком набита одеждой и памперсами, а также сумкой-холодильником, под завязку заставленной бутылочками со сцеженным молоком. Судя по сумке-холодильнику, Тони собиралась отсутствовать по меньшей мере год. Я тут же засунула бутылочки в морозилку.
Филипп с Леандером вернулись с мамой на буксире. У неё были заплаканные глаза, но она сделала весёлое лицо и обняла детей, поедавших хлеб с мармеладом.
Затем она шепнула мне:
– Нам ни в коем случае нельзя волновать детей. На нашу семью продолжают сыпаться несчастья. Как мы сможем найти Тони? И где этот чёртов Юстус? Я неохотно это говорю, но нам надо подключать полицию.
– Да, – сказал Филипп. – Может, они возьмут розыскных собак…
– Бла-бла-бла, – ответила я. – Вы разве не понимаете? Тони просто захотела спокойно выспаться. Она давно жаловалась на недосып, а сейчас, очевидно, дошла до ручки. Она запаковала самое необходимое, поставила детей под нашу дверь и пошла искать себе уютную постель.
– Ты думаешь, она опять поехала домой? – спросила мама.
– Нет, я так не думаю. Там ей могут помешать. Нет, она заползла в какую-нибудь дыру. Когда она выспится, то снова объявится.
– Но она же написала, что если не проснётся, мы должны позаботиться о детях, – сказал Филипп
– Знаешь, человек, который годами не спал больше двух часов подряд, уверен, что если он провалится в глубокий сон, то никогда уже из него не выберется, – ответила я. – Поверьте мне, у Тони всё хорошо. Может, она именно в этот момент блаженно вытягивается на постели, засовывает в уши беруши и зевает в радостном предвкушении.
Моя мать с облегчением выдохнула.
– То есть нам не надо по этому поводу устраивать театра?
– Наоборот! – вскричала я. – Наоборот! Чем больше театра мы устроим, тем лучше! Мы таким образом убьём одним выстрелом двух зайцев. Я сейчас позвоню Йосту в отель и зачитаю ему Тонину записку. Он страшно разволнуется, но у него, к счастью, здоровое сердце. Если он придёт – а он придёт, – здесь ничто больше не должно напоминать о прошедшей неделе. Выкидываем всю кристаллическую соль, весь розовый кварц и ароматические палочки. Поднимите роллеты и откройте окна. И никто не должен смотреть печальными глазами или плакать! Я хочу видеть исключительно мужественные улыбки. Тем временем мы должны выяснить, где у Юстуса проходят курсы повышения, а когда мы до него дозвонимся, то изложим ему наши самые худшие подозрения. Я не удивлюсь, если он появится здесь раньше Тони. И тогда мы вдолбим ему: больше никаких переработок и курсов, разве что в крайнем случае. Кроме того, няню детям и раз в неделю домработницу. Иначе не видать ему больше Тони, как своих ушей.