Мама и Филипп, казалось, начали понимать, к чему я клоню.
– Я могу с двумя старшими косить газон, – предложил Филипп. – Папе это понравится.
А мама сказала:
– Я позвоню моей подруге Уте и спрошу телефон организации, в которой они нашли свою изумительную литовскую няню. И постелю свежее бельё в нашу постель.
– Если всё удастся, я начну учить по двадцать четыре часа в сутки, – сказал Филипп. – Я серьёзно! Если Йост и Тони вернутся домой, я усядусь за учёбу и сдам экзамены лучше, чем ты, Ханна. Я клянусь.
– Это будет трудно, – отозвалась моя мать. – У Ханны был третий аттестат во всей Северной Рейн-Вестфалии. Что с тобой произошло, Ханна? Ещё вчера ты считала, что мы заслужили наши несчастья. Откуда такая внезапная перемена?
– Собственно говоря, причин две, – ответила я. – Во-первых, она его кузина, а во вторых, он меня любит.
Посеянное мною дало быстрые всходы. В 9:00 я поговорила с Йостом по телефону, в 9:15 из нашего дома исчез весь розовый кварц, ароматические палочки и прочие амулеты, в 9:20 Йост вернулся домой и сел за телефон, чтобы обзвонить все отели города и выяснить, в котором из них остановилась некая Антония Кноблох. В 9:30 мы услышали автоответчик в Юстусовой канцелярии, в 9:32 дозвонились до его шефа, а в 9:45 были уже на связи с отелем, где у Юстуса проходили курсы повышения. Юстус так разволновался у телефона, что немедленно сорвался с места и помчался домой со скоростью двести километров в час – я боялась, что он во что-нибудь врежется.
Когда в 11:30 в дверь зазвонили, я с облегчением побежала открывать. Но на пороге стоял не Юстус, а Карла.
– Ты сломала мне жизнь, – заявила она.
– Одной больше, одной меньше, роли уже не сыграет, – ответила я, пропуская её в прихожую. – Ты же любишь детей, да? Как насчёт того, чтобы одному из них поменять памперс, а я в это время покормлю другого? Или лучше наоборот?
Карла умилилась, приняв на руки Леандера.
– Ой, какой хорошенький! Это чей? Его можно усыновить? – вскричала она. Когда Леандер выпил свою бутылочку материнского молока и покакал, она снова вспомнила, что я разрушила ей жизнь.
– Я была с Алексом в постели, – сказала она. – Это была катастрофа.
Ну, возможно, я представила Алекса в несколько более выгодном свете, чем на самом деле, но настолько плох он всё же не был.
– Что он сделал не так?
– Не так? Он всё сделал так. Он был просто фантастичен! Лучший секс в моей жизни, – ответила Карла, не возвышая голоса только потому, что Леандер заснул на её плече. – Никогда ещё мне не было так хорошо с мужчиной в постели.
– Да, и… – я была несколько сбита с толку.
– «Да, и!» – передразнила Карла. – Всё потому, что ты сказала, что он слепой как крот. На его ночном столике лежали очки, я для надёжности их припрятала. Ах, Ханна, какую чудесную ночь мы провели… Мы говорили друг другу прекраснейшие слова, объяснялись в любви, и в конце концов заснули обнявшись! Я про такое раньше только читала.
– И что?.. – Я всё ещё не понимала сути дела.
– «И что?» – снова передразнила меня Карла. – А то, что сегодня утром, когда я проснулась подле него, в окно светило солнце, и я, совершенно обнажённая, потянулась в его безжалостном, неумолимом свете. И улыбнулась Алексу – так, знаешь, лениво и чувственно, как Мишель Пфайфер. Я действительно в него втрескалась. Пламенно.
– Хм, да. – У меня начало лопаться терпение.
– Ну, и Алекс улыбнулся в ответ, как Брэд Питт, ну ты знаешь, а потом он встал и сказал, что ему надо срочно в ванную.
– Послушай, Карла, что в этом такого ужасного?
– Наиужаснейшее будет прямо сейчас: он сказал, что вчера в пылу страсти забыл снять контактные линзы, и что как раз сейчас пора это сделать! – Карла заскрипела зубами. – Контактные линзы! Он всё время был в контактных линзах, и это значит, что он всё, буквально всё видел!
– Я сама в растерянности! – ответила я. – Я не знала, что Алекс носит линзы! Мне так жаль, Карла!
– Что мне теперь от этого, – сказала Карла. – Я сделала единственно правильный ход и смылась из его квартиры, пока он был в ванной. Я хотела избегнуть унижений, своих и его…
– Каких унижений? – начала спрашивать я, но тут (в 11:45) зазвонил телефон.
Это был Алекс.
– Ты разрушила мою жизнь, – сказал он.
– О, привет, тётя Фрида! – ответила я. – Мне очень жаль, что ты плохо себя чувствуешь.