Оцепенение завладело Хоуп, когда она смотрела, как фотографы делали снимки быстро удалявшегося грузовика. Она подняла руки, как будто могла остановить это всё: щелканье камер, бег киноленты, отъезд Дилана. Потом внезапно всё прекратилось. Толпа рассеялась, и миз Спенсер осталась на тротуаре одна, словно приросла к месту, где Дилан велел ей держаться от него подальше. Где её жизнь разлетелась на кусочки.
Хоуп повернулась к людям, стоявшим за спиной – в проемах дверей и на пороге «Уютного уголка». Она узнавала лица жителей Госпела и замечала потрясенное замешательство в их глазах.
Хоуп не знала, как долго стояла там, уставившись на улицу, равно как и не знала, сколько шла до Тимберлайн-роуд. Ноги были словно налиты свинцом, руки замерзли, а сердце настолько истерзано, что само дыхание причиняло боль.
Вместо того чтобы пойти к себе домой, Хоуп подошла к задней двери соседского дома и постучала. Она не знала, что слышала её подруга или чему верила, но в ту же секунду, как Шелли открыла дверь, Хоуп расплакалась.
- Что случилось? – спросила соседка и отвела ее на кухню.
- Ты разговаривала с Диланом?
- Нет, с тех пор как вы двое позаимствовали мои туристические ботинки.
Хоуп бросила солнечные очки на стойку и вытерла мокрые щеки.
- Он думает, что я рассказала таблоидам о нем и Адаме, - начала она.
Шелли передала ей «клинекс», и Хоуп рассказала всю историю, начиная с того, как проснулась в доме Дилана и обнаружила разглядывавшего её Адама. Когда она закончила, подруга даже не выглядела удивленной.
- Что ж, я рада, что всё наконец-то раскрылось, - сказала она, доставая два стакана для вина из шкафчика. – Маленький мальчик не должен жить с такими тайнами.
- Ты всегда знала?
- Ага. – Открыв холодильник, Шелли налила в стаканы зифандель[43] из коробки. – Дилан замечательный отец, особенно учитывая, что никто ему не помогает, но иногда он так защищает Адама, что рискует ненароком причинить ему боль.
Хоуп взяла стакан и стала вглядываться в вино. Сейчас даже не полдень, но ей всё равно.
- Думаю, что Дилан меня теперь ненавидит. – Она думала о том, как он на неё посмотрел. – Нет, я знаю, что он меня теперь ненавидит. Он считает, что я переехала сюда, чтобы написать статью в желтой прессе. – И подняла взгляд: – Ты веришь мне?
- Конечно, я верю тебе. Я знаю, как ты относишься к Дилану, и, кроме того, сомневаюсь, что ты рассказала бы мне о своей работе на «Еженедельные новости Вселенной», если бы тайно рылась в грязном белье Адама.
- Спасибо тебе. – Хоуп сделала хороший глоток вина.
- Не благодари меня. Я твой друг.
Поверх стакана она посмотрела на рыжие кудряшки Шелли и её веснушки, на футболку с «Гарт Рулс», огромную пряжку на ремне и обтягивающие «Рэнглерс» и сказала:
- Я рада.
Ей понадобилось три года и несколько тысяч миль, чтобы найти не только Дилана, но и Шелли. Вместе они переместились из кухни в маленькую столовую, и Хоуп открыла подруге свои чувства к шерифу.
- Я не собиралась влюбляться в него, - сказала она, - но не могла это предотвратить. Знала, что он ранит меня, и он ранил.
Она рассказала Шелли о браке с Блейном и почему тот в действительности закончился. Когда всё было позади, Хоуп полагала, что будет чувствовать себя лучше, в некоторой степени очистившейся, но этого не произошло. Она лишь чувствовала себя ещё более раненой и сломленной.
Уолли пришел обедать, затем уехал на велосипеде домой к Тэйберам после того, как Шелли позвонила шерифу и спросила, не против ли он. Пока Шелли стояла с трубкой телефона, Хоуп замерла на стуле, навострив уши, пытаясь услышать голос Дилана. Сердце застряло где-то в горле, и когда до неё дошло, что она делает, то поднялась и ушла в гостиную.
В течение нескольких следующих часов они с Шелли расправились с ещё несколькими стаканами вина и коробкой пончиков.
- Думаю, что ты напилась, - сказала подруга, когда Хоуп уже не могла остановить рыдания.
- Обычно я очень счастлива, когда напиваюсь, - всхлипывала она, - но я в эмоциональном смятении.
- Меня восхищает, что ты можешь в таком состоянии выговорить «в эмоциональном смятении».
Ковыляя к дому, Хоуп с тяжелым сердцем пыталась сложить мысли вместе. В голове всё смешалось и превратилось в неразборчивое месиво. Она смогла доползти до спальни, где обнаружила шляпу с пивными кружками и боксеры, которые ей дал Дилан, чтобы она могла надеть утром после того, как они в первый раз занимались любовью. Хоуп надела шляпу и боксеры; затем, оказав себе услугу, вырубилась. А когда проснулась, голова болела так, будто по ней кто-то ударил кувалдой.