С утешениями зачастила Капитолина. Начинали с утра. К его возвращению добирались до «светлой памяти» уже не важно кого... Всех!
А он всё болезненнее прислушивался к себе: грызла обида за блондина. Раньше прощал легко. Теперь же силы любви и доброты истощились, а без них – какой смысл... И так всё превратилось в банальную бытовую привычку с привкусом водки. И эта горькая новость: детей не будет...
Он лежал, измученный бессонницей. Вдруг услышал шаги её босых ног. Она юркнула к нему под одеяло. Покурили от одной...
- Ну, что? Мучаешься? «Мы в ответе за тех, кого приручили?..» – заговорила она, свободная от терзаний слабодушия. – Не ты меня приручил, а я тебя. Вот, милый, в чём суть. Я тебе просто не по зубам. Так что успокойся, заведи себе… козочку серенькую и живи. Выплыву без тебя. Свободен! Спасибо за всё.
«Свобода… – думал он в смятении. - Сделала прививку и отпустила в божий свет: свободен…»
...По бульвару в снежной каше перемещались люди, собаки. Среди деревьев чернели скамейки. В перевёрнутый бинокль всё казалось крохотным, жалким. А сам бульвар - узенькой, бесконечной тропинкой. В одном направлении...
В последующей жизни ему уже не случалось проявлять в отношениях столько великодушия и мужского благородства, будто не были они больше его сутью. И такого поклонения, безмерного, безоглядного, когда за счастье почитаешь собственную вторичность, ладный подыгрыш…
- Мог ли я иначе распорядиться подаренной мне свободой, которой цена предательство… - задавал он себе вопрос, теряя с годами интерес к жизни, когда стали настигать болезни – и одна из них, главная – никчемность существования.
...- Данный синдром – вещь стопроцентная у вашего психотипа, - безапелляционно заявил сосед по палате, жизневед и балагур. – Такой дивный шлейф, знаете ли – брошенные женщины, нерождённые дети, нарушенные клятвы… Ну их, ей богу! Давайте лучше по стопочке перед обедом.
В дверь постучали:
- Владимир Сергеевич, на Ваше имя пакет.
В плотном, чёрном с жёлтой полосой, конверте без почтовых штемпелей – пригласительный билет. Золотом по синему глянцу:
ДОРОГОЙ ДРУГ!
Конгресс писателей русского Зарубежья приглашает Вас в Большой зал Центрального д о ма литераторов на торжественное открытие и праздничный концерт.
Секретарь Конгресса
Парамонова В.А.
Кроме билета, в конверте находился прекрасно оформленный томик стихов В.А. Парамоновой. Только что изданный. Двадцать лет спустя…
Открывался он стихотворением:
Давно не заходил ты в этот дом…
Тут стены сыпятся, кругом поруха.
Из пыльного окна, упёршись лбом,
С седыми космами, уставилась старуха.
Ноябрь 2007 г. - март 2012 г.
КОНВЕРСИЯ *. ФОРМУЛА ЖИВУЧЕСТИ
Повесть
Глава 1.
- Назначено на десять тридцать, - Буров постучал ногтем по циферблату, - доложите.
Секретарша прижала палец к губам, легко подняла от кресла перезрелые формы, но направилась не в кабинет, а в уголок приёмной, где пофыркивал “Tefal” и стояла на отдельном столике посуда.
- У него гости, - примиряюще улыбнулась она. - Би-Пи... Присядьте.
По приёмной лениво потянулись волны «капуччино». Секретарша взяла поднос с чашечками и, умерив цоканье шпилек, скрылась за дверями кабинета. Оттуда басовито донеслось:
- За вас, за нас, за нефть и газ!
Мы переглянулись. Буров презрительно поджал губы. Он не признавал пьянку на работе. В юбилейные и праздничные дни у него с утра портилось настроение: придирался, оттягивал застолье - портил настроение остальным.
- Десять сорок три, - зыркнул Буров. - Бардак...
Из дверей кабинета тихонько, как-то бочком, вышла секретарша. Щёки её пылали. На груди, в глубоком вырезе блузки, я заметил пятна, что обычно носит женщина, получив рукотворный комплимент от близкого начальства.
- Господа, там надолго... Может быть, чай? Кофе?
- Вы доложили? - Блеск холодных серых глаз за очками подсказывал ей, что этот мрачный субъект со своим напарником, прикрывающим свежеподбитый глаз, отнюдь не «господа». Не нужен им этот растворимый суррогат, им подавай ответ - доложила? Им, видите ли, назначено!
- Там же Би-Пи. Би-Пи... - как заклинание повторила она.
Мне захотелось зарифмовать покруче эту... Би-Пи и отпасовать обратно, типа: мы, конечно, не Би-Пи // Но и мы хотим пи-пи.
Круче экспромт не получился: очень курить хотелось...
Буров понял без слов, и превзошёл самого себя:
- Мы выйдем. В буфет. Не сочтите за труд... если... Спасибо.
В буфете нам делать нечего. Сейчас Буров присядет где-нибудь на подоконнике, достанет из своего «дипломата» с обмотанной синей изолентой ручкой, бутерброд с яичницей (такой же лежит и в моей сумке), и будет невозмутимо жевать, глядя с девятнадцатого этажа на пыльный зачуханный город.
...В холлах главного офисного здания концерна «Her Gaz», слоясь, перемещались разнообразные ароматы - время подходило к обеду. Разогретые баварские сосиски и копчёная индейка, чай и кофе, свежие булочки и ром-баба...
- Курить хочу. Пойду, стрельну у секретарши...
- Ты ещё попроси, чтоб она тебе рукав пришила, - шипит Буров. - Не позорься, бабник.
* Конверсия - полный или частичный перевод предприятий оборонной промышленности на производство гражданской продукции и товаров народного потребления (Прим. автора)
Последнюю в этом месяце пачку «Примы» у меня дёрнули «ёжики». Утром на платформе.
- Закурим, батя? - подошли трое.
Я растопырился - в руке тубус, на плече сумка, в зубах сигарета - достал пачку, вытряхиваю: угостить.
- Давай, мы сами, - и хвать... Всё отработано.
- А ну, верни пачку, говнюк, - попёр было я и... получил в глаз. Когда курево по талонам, на улице лучше не курить.
Пацаны закурили и пошли себе. Как шахтёры из забоя, с ночной, после трудов праведных. Постояли на автобусной остановке - ещё по одной.
И я стою, считаю - полпачки там уже нет...
...Рукав оторванный в электричке обнаружил.
...На входе в вестибюль с фонтаном нас остановила охрана. Пригласили в помещение: один изучал документы, принюхивался, двое других - шмонали. Тубус расковыряли аж до дыр. Чего искали? Может, ПЗРК?
Попросили развернуть чертежи... По форме - корректно, но нагло. Буров закипел:
- Чему обязаны? Мы - контрагенты “Her Gaz”!
Не удостоили... Старший что-то нажал, турникет недовольно посторонился.
- Мать их... у лоб, - поморщился я, и - Бурова под руку: - Где тут у вас гальюн, парни? Обоссаться можно... со смеху.
Такой разговор они понимают. Проводили.
- Курить. Бросать. Вредно, - глубокомысленно изрёк Буров, не сводя глаз с мелькающих на табло цифр.
Я перебрал варианты возможных смыслов, отбросив препинания, и ничего не понял. Клаустрофобия?..
- Вот я не курю... И... - Лифт остановился. - Всё в порядке.
- Да пошёл ты... - шёпотом сообщил я вектор движения. - Может, теперь из дому не выходить? Стрелять эту гопоту!
- Нет! Они наши дети.
- Ага! Внуки любимые! - углублять диспут я не стал - мы были у цели.
На двери приёмной табличка, и по ней - золотом:
Директор департамента ...
И - то же - по-английски.
...Диван для посетителей осточертел: в сон клонит. Бабка свой называла - диван-самосон. Тот был раза в три меньше. И не скрипел, не вонял виниловой кожей.
Битый час я листаю журнал мод со стола секретарши. Буров подрёмывает над газетой.
- Где их таких берут? - подсовываю ему красотку в купальнике. - Одни мослы...