– Уберёшь, – приказал Амирхан. – Ты здесь что делаешь?
– Меняю пол, – игриво отозвался доминошник. Остальные потупились.
Амирхан насупил брови - если бы не дело, стрелял бы на поражение...
Привязав Вову у крыльца, он снял с её спины средних размеров хурджин, стряхнул с оплетённых воловьей кожей чувяков брызги мочи и ступил на белый мрамор.
В отделении готовились к завтраку.
Старые многодетные женщины, вынуждаемые мужьями рожать «сколько бог даст», молодые жёны на «сохранении», шестиклассницы-шалашовки и прочие пациентки вяло поднимались с коек, лениво причёсывались, доставали посуду. Толстая потная тётка-раздатчица гнусным голосом скликала контингент в столовую.
Не радушно приглашая к совместной трапезе, а ментовским окриком.
Амирхан извлёк из хурджина колокольчик и протянул ей:
– Звони молча, стерва, не порть аппетит людям, а не то… – он зверски выпучил глаза и полоснул ребром ладони по шее. – И во время намаза чтоб тихо было!
Раздатчица ойкнула и захлопнула окно. Тут же серебристо зазвенел колокольчик.
Амирхан прошёл по коридору дальше, в кабинет зав. отделением.
На двери – табличка: заслуженный врач РСФСР, к.м.н. Воскобойников Георгий Матвеевич. Старая... Хозяин кабинета уже давно д.м.н. И РСФСР уже нет…
Вова отвязалась и поедала из вазона тархун и настурцию.
– Витаминов не хватает, – глядя в окно, заметил заслуженный врач.
– У неё кровотечение, – пояснил Амирхан, вынимая из хурджина пачки, з надо полечить. Мой самый надёжный инкассатор.
– Сделаем, дорогой. В стационар или амбулаторно – как?
– Работы по горло, Гоша. Лучше амбулаторно.
– Сделаем, дорогой, – оглядывая сложенные на столе пачки, уверенно произнес доктор. – Заводи. И подержишь в кресле.
Осмотр под местной анестезией и последующее УЗИ показали, что амбулаторно – не получится…
Погладив Вову по спине, Амирхан добавил пачку.
В процедурном сдвинули три кушетки и уложили больную под капельницу. Георгий Матвеевич лично провёл операцию. Для круглосуточного наблюдения за больной назначил опытную акушерку и молодого аспиранта. Старшую медсестру послал за едой на рынок. Сам в течение недели не покидал отделение. Амирхан спал здесь же, в кабинете, снимая на ночь только чувяки и держа маузер под подушкой. На намаз выходил на крыльцо. Было тихо…
Послеоперационный период прошел благополучно. Молодая, выносливая, с хорошей иммунной системой, Вова быстро пошла на поправку.
Каждый день Амирхан выводил Вову в сад, на прогулку. Завидев их, доминошники уходили прочь. Больные шалашовки заигрывали с прикольным мужиком:
– И-а, и-а, – хохотали они и убегали писать в кусты жасмина.
Лечение заняло десять дней. И стоило сто тысяч – денег.
Перерыв в обеспечении валютой действующих в регионе структур и физических лиц сказался на доходах Амирхана Мансурова незначительно – он потерял не более трехсот тысяч – штрафные санкции. Деловая репутации не пострадала.
В день выписки Амирхан повесил на шею Вове новый колокольчик, закрепил на её спине потёртый хурджин и зашагал к электричке.
Надо успеть вовремя - «Инкомбанк» заказал сто килограммов налички.
08.10.2007 г.
Т У Р У С Ы
Наговорил чёртову тьму, турусы
на колёсах такие... что ай-люли.
И. Тургенев
– Цикл лекций. С красной строки, столбиком:
Много говорить не буду, а то опять чего-нибудь...
Я вообще далёк от мысли...
Вечно у нас в России стоит не то...
Записали? Кто автор – понятно. Афоризмы. Вчитайтесь – концептуально.
Теперь:
«Каналья», «соглядатайствуя», «дружочек Лизонька», «ветр», «стулы» и т.п.
Это... Толстой, Тургенев, Гончаров... с его облыжным «Обломом».
Ходят полем, бьют перепелов из-под легавых и тужатся, тужатся словами – придать аромат самобытности. Такая литература погреблась от натуги. С чем и поздравляю молодую поросль хрустеть свежей редиской.
Алгоритм. Подчеркнули дважды.
Чтоб народ уважал, держал за своего, надо изъясняться не ветхим лепетом критикесс в кримпленовых юбках, а говорить языком своего народа, владеть им... в понятьях упомянутого, концептуально... как процитировано выше...
Что значит – «не литератор», девушка? Третий ряд, слева?
Здесь вам не тут.
Надо же думать, что понимать.
Доходчиво? Вот! А вы говорите... «не литератор».
Художественная литература сегодня – это... Цитирую как есть... Кого? Себя, конечно... вихрь мистификаций, животворная российская лексика, бьющая фонтаном через... Достоверность? А кому она, я извиняюсь... Беллетристика – не милицейский протокол: ...числа января, по адресу... пырнул ножом в область... Дальше будете? То-то!
Вернёмся к столпам и колоссам.
Что есть «Война и мир»? В сердцевине? Надувательство народа читательской аудитории. Дует граф по-французски целыми страницами, без прононса... И в ус не дует. Прочёл, помню, пятую часть... по нужде школьного образования прежней формации. Остальное – у Бондарчука... Чего не постиг, догоняю через следопытов жизни и творчества. Хотя, какая там жизнь... Морока. В восемьдесят два года, в глухую ночь протеста, сбежать из дому! В неизвестность куда? А ведь авто у графа не было - на лошадках, извольте-с...
Мотивация интерпретации? Ну, юнош, вы даёте... Такие слова на моём курсе... Проще, юнош! Прош-че. Алгоритм усвоили выше?
Шерше ля фам, полагаете? Ну, что ж... Эту версию я... будучи аспирантом... написал эссе. Кафедра зарезала: фальсификатор, сортирное чтиво! На гвоздь! И попросили...
Лектор в сердцах сморкается, нечистый платок описывает кривую и исчезает в нагрудном кармане.
– «На гвоздь...» – громким шёпотом продолжает он. – А ты его вживьях-то видывала, энтот гвоздь... Тебя б самоё... на гвоздь!
Звонок обрывает монолог.
Лектор успокаивается, расстеливает платок, достаёт из портфеля кусок жареной курицы, два яйца, огурец, из бокового кармана пиджака – фляжку...
...Итак, продолжаем грызть гранит. И никаких гвоздей – вот лозунг мой!.. Стихи? Сейчас редко... Вот свеженькое:
Удал // поддал // устал // не встал //
Слышите узюм стиля? Имажинизм ХХI века!
Взрыв хохота накрывает аудиторию. Раздаются аплодисменты.
Так-так-так... здесь пропускаем... Ага, вот... Пишем всплошь.
...Царь зверей русской литературы ушёл из дому, чтобы насолить Софье Андреевне. Достала уже, ну, достала! Отказывала в доме его подругам, оскорбляла, по свидетельству доктора Маковицкого, «творческим импотентом». Толстой Лев впал во гнев... И? И – вот вам «шерше ля фам», проницательные друзья мои – подался по бывшим.
Далее... В Туле на бану... не на балу, барышня, а на бану, вокзал, по-русски... встретил в буфете свою бывшую горничную, Катюшу Маслову, с которой слепил одноименный образ за одно воскресенье. Теперь она звалася Глашей и имела жёлтый билет. А всё по барской прихоти... Старик решает восстановить социальную справедливость, в масштабе местности: Софье Андреевне – насолить с Катюшей, себе - выправить здоровье в её объятьях, после чего Катюшу возвратить в Ясную, назначив почётную пенсию.
Узлом гордыни под топор Льва пал Маковицкий Душан, доктор и сотоварищ последнего в бегах. Мол, граф, ваш возраст, то-сё, мне, если что... потом настучат по голове. Встрял... Но был послан по железнодорожной дистанции двухколейного пути. И правильно, заметьте себе! Клистирная трубка, будет указывать... Кому?! То-то.
Звонят к обеду? Что ж, до завтра, коллеги.
~ ~ ~
...На чём мы?.. Толстой, Гончаров «С обрыва», Тургенев «Отцы-праотцы», хе-хе... Опостылили, сил нет! Так! Здесь у нас отступ... Ага! Пошли дальше.